26.11.2008

Комментарии

к проекту Закона Республики Казахстан

«О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений»

Подготовлены Консультативным советом БДИПЧ/ОБСЕ по вопросам о свободе религии или вероисповедания

Аллеи Уяздовски 19, Варшава 00-557 тел. +48 22 520 06 00 факс. +48 22 520 0605

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ

В Республике Казахстан в настоящее время рассматривается проект Закона «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений» (здесь и далее «Предлагаемый законопроект»). В то время, как предлагаемый законопроект содержит множество положений, не вызывающих каких-либо возражений, основная сущность закона, как представляется, устанавливает более жесткие ограничения на осуществление религиозной деятельности в государстве. В результате многие положения закона не соответствуют обязательствам Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и общим международным стандартам в области прав человека в отношении свободы религии или вероисповедания. Были выделены следующие общие проблемы:

Недостаток четких критериев, определяющих в каких случаях религиозные объединения должны нести ответственность за неуместное поведение их отдельных членов.

Неопределенные положения, создающие возможную почву для дискриминации и других форм злоупотребления правом со стороны представителей власти.

Многими положениями вводятся неуместные ограничения на право выражения и распространения религиозных верований.

Различные положения допускают и, как представляется, призывают к проведению не нейтральной государственной оценки содержания религиозных вероучений.

Предлагаемый законопроект сохраняет и расширяет круг наказаний за осуществление религиозной деятельности незарегистрированными группами, в нарушение международных стандартов, согласно которым не допускается, чтобы право на свободу религии обуславливалось санкциями правительства.

Некоторые положения оспаривают право религиозных групп организовывать свою деятельность в соответствии со своими собственными убеждениями.

Положения, вводящие цензуру в отношении религиозных материалов и предметов.

Положения, призывающие к созданию системы квот для миссионеров.

Положения, требующие письменное разрешение родителей для участия несовершеннолетних детей в религиозной деятельности.

За незначительное несоответствие требованиям могут быть применены чрезмерные меры наказания.

Недостаточно гибкие переходные положения, и в частности обязательная перерегистрация всех религиозных объединений.

Неспособность с определенностью установить, что даже те ограничения, которые являются разумными, имеют узкую направленность, дабы свести к минимуму их ограничительное воздействие на свободу религии или вероисповедания.

Вкратце, предлагаемый законопроект является чрезмерно ограничительным по многим аспектам, и в своем настоящем виде, очевидно, не соответствует обязательствам ОБСЕ и другим международным стандартам в области прав человека, являющимся обязательными для Казахстана.

I. Вводные замечания

1. Настоящие Комментарии представляют собой анализ законопроекта Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений» (здесь и далее «Предлагаемый законопроект»), который 16 мая 2008 года был передан в Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) с запросом о предоставлении комментариев Постоянной Делегацией Республики Казахстан в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Текст законопроекта на русском языке, предоставленный совместно с этим запросом, приведен в Приложении А. Задача по подготовке настоящих Комментариев была возложена на Консультативный совет БДИПЧ/ОБСЕ по вопросам о свободе религии или вероисповедания (здесь и далее «Консультативный совет»). Этот орган был создан БДИПЧ и обладает признанным экспертным опытом в соответствующих вопросах. Консультативный совет состоит из представителей многих государств-участников ОБСЕ, а также располагает обширным опытом по предоставлению консультаций БДИПЧ и государствам-участникам в отношении инициатив по законодательным реформам, таким, каким является настоящий предлагаемый законопроект. При подготовке настоящих Комментариев, Консультативный совет также в большой степени полагался на перевод исходного закона, в который вносятся изменения, а также закона в том виде, в котором он будет представлен в случае принятия предлагаемого законопроекта. Тексты этих документов приведены в Приложении В. После того, как работа по подготовке запрошенных Комментариев была начата, Консультативному совету стало известно о другом варианте предлагаемого законопроекта с некоторыми значительными поправками. Анализ этих поправок не был включен в основную часть настоящих Комментариев, но он приведен в Дополнении к ним, с целью предоставить некоторый вклад в отношении возможных альтернатив, который может оказаться полезным. Консультативный совет осознает, что законодательная деятельность находится в постоянном движении, и что рассматриваются также и другие поправки. «Дополнение о возможных изменениях в предлагаемом законопроекте» и вариант законопроекта (на русском языке), на основе которого оно было составлено, приведены в Приложении С. Далее излагается анализ предлагаемого законопроекта, в соответствии с запросом. Учитывая скорость продвижения предлагаемого законопроекта через Парламент Казахстана, было необходимо подготовить настоящие комментарии в ускоренном порядке. Имеется ряд пунктов, где перевод на английский язык был, вероятно, неидеальным и неточным. Могли иметь место и другие случаи, когда проблемы с переводом текста затрудняли предоставление достаточно точных комментариев. Мы, тем не менее, полагаем, что настоящие комментарии будут полезными.

2. Настоящие Комментарии были подготовлены с учетом международных обязательств Казахстана, и в частности его обязательств, как государства-участника ОБСЕ, соответствующих международных стандартов в отношении законодательства о религиозных объединениях[1], соответствующих положений Конституции Казахстана, а также общего опыта других стран в сфере законов о религиозных объединениях. За обзором соответствующих норм и стандартов следует постатейный анализ положений законопроекта. Для того чтобы основная часть Комментариев не была слишком объемной, общая справочная информация о применимых международных стандартах представлена в резюмированном изложении, а соответствующие нормы обычного и прецедентного права более обширно раскрываются в приложениях.

3. В частности, в Приложении D приведены Рекомендации по анализу законодательства о религии или вероисповедании («Рекомендации ОБСЕ»)[2], которые были подготовлены Консультативным советом экспертов по вопросам о свободе религии или вероисповедания («Совет экспертов») Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека («БДИПЧ»). Ввиду того, что Приложение I Рекомендаций ОБСЕ содержит соответствующие отрывки по вопросам о свободе религии или вероисповедания из всех основных международных инструментов, не было необходимости цитировать их в основной части настоящих комментариев. В дополнение к этому, важно подчеркнуть, что, несмотря на то, что решения Европейского суда по правам человека технически не являются обязательными для Казахстана, они представляют собой ведущую платформу для интерпретации соответствующих инструментов в области прав человека для большинства государств-участников ОБСЕ, и, таким образом, являются значительным и убедительным прецедентом по соответствующим вопросам. Основные пункты этих документов вкратце изложены в форме резюме в следующем разделе.

ОБЩИЕ ВОПРОСЫ

4. Ряд положений законопроекта вызывает некоторую озабоченность. Более подробно они изложены в постатейном анализе, однако имеет смысл выделить также их общее воздействие.

Отсутствие четких принципов ответственности в отношении объединений

5. Изменения и дополнения, вносимые в Кодекс об административных правонарушениях, вводят организационные правонарушения (см. Статью 1.1.1 законопроекта), а поправки, вносимые в Закон о религии «запрещают» определенную деятельность религиозных объединений (см. Статью 1.2.4). Однако нигде не разъясняется, в каких случаях объединения будут нести ответственность. В каждом объединении есть члены, которые осуществляют какие-либо неуместные действия. Но когда именно такие действия внутри объединения должны быть настолько серьезными и приобретающими все более значительные масштабы, чтобы само объединение понесло наказание или даже было распущено? Также необходимо учитывать, что многие религиозные объединения не имеют «фиксированного» членства. Это означает, что лицо, утверждающее, что является членом объединения, не всегда в действительности имеет отношение к нему, а значит, могут возникнуть сложные проблемы по установлению факта причастности, необходимого для того, чтобы вменить данному объединению вину за действия отдельных лиц. Это приводит к дальнейшим сложностям в определении ответственности объединений. Данные факторы недостаточно ясно определены в предлагаемом законопроекте. Потенциальные последствия для объединений могут быть довольно серьезными: согласно Статьи 1.1.1 - приостановление деятельности объединения на срок до шести месяцев и взыскание штрафа в размере ста месячных расчетных показателей (в пять раз больше, чем в действующем законе) (Статья 1.2.4 только указывает, что деятельность «запрещается», при этом оставляя неопределенность относительно того, понесет ли объединение ответственность согласно Кодексу об административных правонарушениях или же деятельность объединения будет запрещена полностью).

6. Действия, указанные в обеих частях, могут совершаться как отдельными лицами, так и группами лиц. Если группа лиц примет участие в публичной религиозной деятельности или же если отдельные лица будут разрушать семьи, либо применять насилие или угрожать применением насилия в отношении других лиц, будет ли это означать, что за это понесет ответственность все объединение? Более уместным подходом к данному вопросу было бы установить четкие принципы организационной ответственности, и вынести объединению предупреждение и предоставить шанс исправить положение до привлечения к ответственности. Если деятельность всего объединения может быть прекращена без направления предупреждения, либо проведения судебного надзора из-за действий, совершенных одним членом объединения, такие меры наказания являются чрезвычайно суровыми и несоразмерными ограничениями религиозной свободы.

Неопределенность

7. Многие положения предлагаемого законопроекта определены нечетко и не делают четкого предупреждения организациям и отдельным лицам, чем могут способствовать проявлению злоупотребления властью и дискриминации со стороны властей. Неясность в ограничении основных прав и свобод, таких как свободы религии и права распространять идеи, может также нарушить Решение № 2 Конституционного совета Республики Казахстан от 4 апреля 2002 года «Об изучении конституционности Закона Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений»». В своем решении Конституционный совет пояснил, что конституционные права, и в частности право на распространение информации, закрепленное Статьей 20, могут быть ограничены в случае необходимости защиты конституционного строя, поддержания общественного порядка, защиты прав и свобод других лиц, а также здоровья и душевного состояния граждан. Конституционный совет далее изъяснил, что ограничения прав человека не могут быть введены актами, имеющими меньше юридической силы, чем закон или указ Президента Казахстана, имеющий силу закона. При неясном изложении закона, ограничение прав человека не происходит на уровне закона, потому что из закона не ясно, каким образом права человека будут ограничиваться. Взамен можно рассудить, что действительные ограничения прав человека устанавливаются соответствующими решениями административных органов, которые идут вразрез с решением Конституционного совета.

8. Нечетко определенными терминами являются выражения «религиозные чувства» и «вблизи», используемые в Статье 1.2.3, согласно которой запрещается «проведение публичных мероприятий, распространение и размещение текстов и изображений, которые могут оскорбить религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания» (Статья 1.2.3, курсив добавлен). Насколько близко можно считать «вблизи»? В расстоянии 1 метра или 100 метров? Что значит оскорбить чьи-либо религиозные чувства? Достаточно ли для этого не соглашаться с религиозным учением? Если да, то это нарушает основной элемент свободы религии и представляет собой непозволительное ограничение проявления религиозных взглядов. Ограничения могут быть введены, если это необходимо «для охраны основных прав и свобод других лиц»[3], однако законы, чрезмерно охраняющие религиозную восприимчивость, могут привести к введению непомерных ограничений в отношении более важных основных прав на свободу слова и свободу выражения в контексте свободы религии или вероисповедания. Действительно, Европейский суд по правам человека прояснил, что согласно Статьи 9 Европейской Конвенции, даже если исповедование различных религий может привести к разногласиям, главное в подобных делах - «это сохранение плюрализма и надлежащего функционирования демократии . . . . Следовательно, роль властей в подобных обстоятельствах заключается не в том, чтобы удалить причину трений путем исключения плюрализма, а в том, чтобы обеспечить атмосферу терпимости между противостоящими группами в отношении друг друга».[4]

9. «Принуждение» и подобные ему термины также являются нечеткими, особенно в религиозном контексте. Согласно Статьи 1.2.4 не допускается «деятельность религиозных объединений, принудительно вовлекающих в свою деятельность граждан и препятствующих в выходе из религиозного объединения, в том числе путем применения насилия или угрозы его применения, использования зависимого положения, шантажа, гипноза либо путем обмана», а также деятельность религиозных объединений, которые осуществляют «принуждение членов и последователей религиозного объединения к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения, его руководителей и других членов» (курсив добавлен). «Принуждать» или «препятствовать» - это термины, которые, по-видимому, могут быть истолкованы из предостережений о духовных последствиях, которые весьма распространены в религиозных учениях. Такое толкование привело бы к тому, что простые религиозные выступления карались бы законом, что, несомненно, представляло бы собой очевидное нарушение международных норм.

10. Подобным образом, Статья 1.2.8 ограничивает право родителей или лиц, их заменяющих, воспитывать своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями, включая выражение о том, что «не допускаются принудительные меры по привлечению детей к религии». Однако, определение того, в каких случаях родители «принуждают» своих детей, кажется невыполнимой задачей.

11. По сравнению с установлением наказания за «принуждение», гораздо хуже дело обстоит со Статьей 1.2.17, согласно которой вводится ответственность в отношении объединений, которые используют «материальные стимулы» для того, чтобы «побудить людей придерживаться определенных религиозных убеждений». Во многих религиях предусматривается совершение благотворительных поступков в отношении малоимущих. Было бы весьма сложно, если не невозможно, определить, был ли благотворительный поступок направлен на то, чтобы «побудить» людей придерживаться религиозных убеждений, либо стал результатом исключительно благотворительных чувств, на которые не повлияла надежда о том, что получатель подати обратится в религию дающего. Как минимум, должно быть более четко изложено, что именно подразумевается под установлением определенных условий в отношении осуществления благотворительной деятельности. Некоторая ясность может быть внесена путем включения выражения, подобного следующему: «в ходе осуществления благотворительной деятельности никто не должен быть принужден к изменению свой религии, как условия получения материальных благ».

12. Одним из наиболее проблемных терминов предлагаемого законопроекта является «теологическое исследование». (В переводе законопроекта на английский язык, который использовался в качестве основы для подготовки настоящих Комментариев, употреблялось понятие «theological examination» [дословно - «теологическое исследование»: прим. перевод.], однако следует заметить, что некоторые русскоязычные лица отмечали, что более точным переводом было бы «религиоведческая экспертиза». Этот перевод полностью совпадает с термином, используемым в русском тексте закона. Использование термина «теологический» делает эту экспертизу или проверку менее научной и нейтральной, чем может быть на самом деле). В Статье 1.2.2 (вносящей поправки в часть 4) приведено весьма общее определение (согласно которому «объект религиоведческой экспертизы» - это «учредительные и другие документы религиозного объединения, в том числе представленные заинтересованными государственными органами и религиозными объединениями материалы религиозного содержания и предметы религиозного назначения»). Цель проведения религиоведческой экспертизы не указывается, а в отношении тех, кто будет проводить эту экспертизу, не устанавливается каких-либо ограничений. Эта неясность может, очевидно, способствовать злоупотреблению правом на усмотрение, то есть способствовать произволу, и привести к незаконной дискриминации со стороны государственных чиновников.

Ограничения свободы выражения и права на распространение информации

13. Многие положения законопроекта несоразмерно ограничивают свободу выражения и право распространять религиозные и другие материалы посредством: цензуры; ограничений в отношении того, кто может публиковать материалы религиозного содержания; ограничений в отношении того, где могут распространяться материалы религиозного содержания; ограничений в отношении того, кто именно (и сколько именно лиц) может распространять религиозные взгляды и материалы; а также посредством обязательного указания полного наименования религиозного объединения на всех материалах религиозного содержания. Все вышеуказанное является серьезным нарушением свободы выражения и свободы религии.

14. Введение цензуры на материалы религиозного содержания вводится Статьей 1.2.16 (устанавливающей ответственность за несдачу всех импортируемых и публикуемых материалов религиозного содержания на религиоведческую экспертизу, проводимую компетентным государственным органов) и Статьей 1.1.1 (вносящей поправки в часть 5) (создающей административную ответственность за «распространение предметов религиозного назначения, богослужебной литературы и иных информационных материалов религиозного содержания с нарушением установленных требований . . .»).

15. Статья 1.2.16 также вводит ограничения относительно того, где могут распространяться материалы религиозного назначения, устанавливая ответственность на распространение религиозных материалов «в зданиях государственных учреждений, организаций и предприятий, организаций образования и здравоохранения, а также на прилегающих к ним территориях». Статья 1.2.16 также допускает распространение «предметов религиозного назначения, богослужебной литературы и иных информационных материалов религиозного содержания» только среди населения и только «в общественных местах, в общественном транспорте или на улице, а также [посредством] обход[а] жилищ с этой же целью только по инициативе и с согласия самих граждан». Статьей 1.2.3 законопроекта также запрещается «Проведение публичных мероприятий, распространение и размещение текстов и изображений, которые могут оскорбить религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания».

16. Статья 1.2.16 также ограничивает публикацию религиозных материалов зарегистрированными религиозными объединениями.

17. Статья 1.2.5 не только расширяет весьма проблематичное требование о регистрации всех миссионеров, и запрещает осуществление миссионерской деятельности без учетной регистрации, но также устанавливает квоту миссионеров (по областям), основанную на предложениях органов местного самоуправления.

18. Наконец, Статья 1.1.1 (вносящая поправки в часть 2) устанавливает административную ответственность за «выпуск религиозным объединением религиозной литературы и других печатных материалов религиозного содержания без указания полного официального наименования религиозного объединения . . .».

19. Данные положения, несомненно, противоречат обязательствам ОБСЕ («государства-участники будут ... разрешать религиозным культам, учреждениям и организациям производить, импортировать и распространять религиозные издания и материалы»[5] и «уважать право верующих и религиозных объединений приобретать и использовать священные книги, религиозные издания на языке по своему выбору и другие предметы и материалы, относящиеся к исповеданию религии или веры, и владеть ими»[6]), а также идут вразрез с закрепленным в Статье 20.1 Конституции Республики Казахстан запретом на цензуру («Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается»). В дополнение к этому, данные ограничения противоречат обязательствам государств-участников ОБСЕ по свободе выражения[7], и нарушают права, закрепленные в Статье 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.»), и, вероятно, Статьи 20.1 и 20.2 Конституции Республики Казахстан, которые налагают запрет на цензуру и закрепляют право свободно распространять информацию.[8]

Неуместная государственная оценка религиозных вероучений

20. Положения, регулирующие «религиоведческую экспертизу»[9], вызывают серьезную озабоченность относительно возможности того, что государство сможет выносить суждения относительно приемлемости религиозного учения. Данная «религиоведческая экспертиза» является слишком неопределенной и неоформленной, и предоставляет множество возможностей для злоупотребления властью и дискриминации. В предлагаемом законопроекте не указывается, какова цель проведения «религиоведческой экспертизы», а также не устанавливаются ограничения в отношении методов либо объектов экспертизы. Нигде государство не ограждено от того, чтобы выносить теологические суждения в отношении вероисповедания и убеждений группы лиц. На самом деле текст Статьи 4 Закона о религии (с поправками, вносимыми Статьей 1.2.4 предлагаемого законопроекта), как представляется, предполагает, что государство должно проводить экспертизу верований и убеждений группы, а не только проверку ее деятельности, устава объединения, либо предыдущей деятельности где-то в другом месте. Интерпретация Европейского суда по правам человека Статьи 9 может помочь в понимании всего содержания свободы религии в международных нормах: «Право на свободу религии, гарантированное Конвенцией, исключает какую-либо свободу действий со стороны государства в отношении определения законности религиозных взглядов либо средств выражения этих взглядов»[10].

21. В Статью 1.2.4 проблематично включены «представители религиозных объединений» и «теологи», как лица, которые могут участвовать в религиоведческой экспертизе. Привлечение лидеров других религиозных объединений к предоставлению государству консультаций относительно допустимости и приемлемости другой религии призывает к дискриминации и злоупотреблению полномочиями, а также не согласуется с принципами нейтралитета государства в религиозных делах. Согласно предлагаемому законопроекту основанием для проведения «религиоведческая экспертиза» может быть даже обращение граждан, без какого-либо дополнительного признака необходимости ее проведения. Подобное положение открывает возможность отдельным группам использовать государственные органы для преследования своих собственных интересов, направленных против объединений, рассматриваемых ими как соперников. Не говоря уже о риске злоупотребления правом на усмотрение, подобное положение противоречит обязательству государства «способствовать климату взаимной терпимости и уважения между верующими различных объединений, а также между верующими и неверующими». Опять же, необходимо на данном этапе напомнить, что русский термин «теологи» на самом деле означает «религиоведы». То есть настоящее положение может иметь меньшую зависимость от решений представителей отдельных религий, чем это указывается выше. Если таковая экспертиза все же будет иметь место, первостепенно важно, чтобы она была поистине нейтральной. В данном отношении имело бы смысл ввести положение о том, чтобы представительство органа, проводящего экспертизу, было сбалансированным. Запрещение представителям религиозных объединений принимать участие в соответствующей экспертизе означало бы, что в их отношении применяется дискриминация, в отличие от светских ученых, чьи мнения также нельзя автоматически считать объективными. Религиозные объединения должны пользоваться таким же правом принимать участие в любых обсуждениях и экспертизах (что не равносильно принятию решения), которые могут привести к принятию решений, имеющих воздействие не их интересы. Обеспечение открытых слушаний по данным вопросам также может оказать ценный вклад и повысить справедливость всей процедуры.

22. В дополнение к этому, согласно Статье 1.2.13 среди требований по регистрации запрашиваются сведения «об отношении к браку и семье, образовании, особенностях отношения к здоровью последователей данного религиозного объединения, ограничений для его членов и служителей в отношении гражданских прав и обязанностей». Государство имеет вполне законный интерес в данных вопросах, однако в той форме, в какой он изложен в законопроекте, данный интерес кажется призывающим к дискриминации и злоупотреблению положением. Как представляется, государственный орган, осуществляющий регистрацию, может отказать в регистрации по богословным основаниям, либо на основании предположений относительно того, как богословие объединения будет осуществляться на практике. Теологические суждения со стороны государства являются совершенно неуместными.

Обязательные и дискриминационные требования по регистрации

23. Законопроект сохраняет и расширяет меры наказания, применимые за осуществление религиозной деятельности незарегистрированными объединениями. Им вводится новый уровень «учетной регистрации» для небольших, незарегистрированных иным образом объединений, однако и устанавливаются значительные ограничения на деятельность, которой могут заниматься эти группы. Согласно законопроекту изменяются требования по регистрации центральных религиозных объединений, и вводятся значительные требования дискриминационного характера.

24. Только зарегистрированным религиозным объединениям разрешается проводить богослужения либо сооружать здания религиозного назначения. Статья 1.1.1 сохраняет ответственность за уклонение от регистрации и вводит дополнительные меры наказания за «нарушение установленных законом условий проведения религиозных мероприятий (обрядов, церемоний), строительства культовых зданий (сооружений) . . .», а Статья 1.2.4 содержит подобное положение: «Не допускается деятельность не зарегистрированных в установленном законодательством Республики Казахстан порядке религиозных объединений».

25. Статьей 1.2.7 вводится положение о «религиозных группах», которые «вправе ... совершать религиозные обряды и церемонии» только в кругу членов религиозной группы, а также «обучаться религии и религиозному воспитанию в зданиях (помещениях), принадлежащих членам группы и в пределах территории учетной регистрации религиозной группы». Религиозным группам запрещается «учреждать предприятия по выпуску богослужебной литературы и производству предметов религиозного назначения; ... основывать, арендовать и содержать открытые для широкого доступа места богослужений или религиозных собраний . . . [и] проповедовать и распространять вероисповедания вне религиозной группы». Если же они будут осуществлять какие-либо из указанных выше действий, они станут субъектом административной ответственности, предположительно, за уклонение от регистрации согласно Статье 375 Кодекса об административных правонарушениях.

26. Данные запрет на проведение богослужений «религиозными группами», незарегистрированными объединениями, а также юридическими лицами, не зарегистрированными в качестве религиозных объединений (которым согласно Статьи 1.1.1 запрещается осуществлять религиозную деятельность),[11] нарушает Статью 18 МПГПП и Статью 9 Европейской Конвенции,[12] которая закрепляет право исповедовать религию или веру «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими» (курсив добавлен). Обязательства ОБСЕ также заключают в себе положение о том, что государства-участники «будут признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести»[13] (курсив добавлен). Далее, обязательства ОБСЕ[14] и положения Европейской Конвенции[15] гарантируют право «на свободу проведения мирных собраний и свободу объединения с другими», а обязательства ОБСЕ требуют от государств-участников «уважать право ... религиозных объединений основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний» (Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4). Как указывалось ранее в связи со Статьей 1.2.5, мирное выражение своих убеждений является ключевым элементом права «исповедовать» свою религию.[16] Миссионерская деятельность также охраняется свободой слова и правом распространять информацию,[17] а предоставление свободы передачи верований и убеждений только лицам, состоящим в зарегистрированных религиозных объединениях, является несоразмерно суровым и необоснованным ограничением, согласно международным стандартам.

27. Решение о прохождении или непрохождении государственной регистрации само по себе может быть связано с религией, и право на свободу религии или вероисповедания не должно зависеть от того, запросила ли религиозная группа и получила ли она статус юридического лица.[18] Право исповедовать религию «как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком» (МПГПП, Статья 18(1)) не зависит от получения у государства статуса юридического лица. В то время как группа, не предпринявшая соответствующие действия с целью получения статуса юридического лица, не может пользоваться всеми преимуществами такового, полный запрет на деятельность незарегистрированной группы является чрезвычайно несоразмерным и, несомненно, является необоснованно широким ограничением свободы религии или вероисповедания.

28. Статья 2.10 устанавливает требования для местных и центральных религиозных объединений. Требование о том, что местное религиозное объединение может быть образовано по инициативе не менее 10 членов, вполне соответствует стандартам ОБСЕ. Повышение этого числа минимального членства неуместным образом бы ограничило права малочисленных религиозных групп на получение статуса юридического лица, и в частности тех групп, которые организуют свою деятельность по принципу религиозного братства (паствы). Более проблематичными являются требования в отношении центральных религиозных объединений. Центральные религиозные объединения должны быть созданы «по инициативе уполномоченных представителей местных религиозных объединений, действующих на территории более половины областей Республики Казахстан, городов Астана и Алматы не менее десяти лет, созывающих учредительное собрание (съезд, конференцию), на котором принимается устав, и формируются его органы».

29. Во-первых, требование о том, что центральные религиозные объединения должны быть созданы в результате съезда представителей местных религиозных объединений, приводит к неуместным ограничениям права религиозных сообществ на самостоятельную организацию своей деятельности, включая организационную структуру. Позволение религиозным группам выбирать свою собственную структуру представляет собой основной элемент религиозной автономности и религиозной свободы, а также охраняется положениями обязательств ОБСЕ: государства-участники будут «уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»[19].

30. Во-вторых, требование о том, что центральные религиозные объединения должны иметь местные религиозные объединения в более чем половине областей страны не менее десяти лет, является в высшей степени дискриминационным. Справедливый доступ к получению статуса юридического лица, обладающий достаточной гибкостью для того, чтобы приспосабливаться к отличающимся организационным формам различных сообществ является ключевым элементом свободы исповедования религии.[20] Комитет по правам человека Организации объединенных наций при толковании Статьи 18 МПГПП заявил, что «Статья 18 не ограничивается в своем применении традиционными религиями или религиями и вероучениями, имеющими институциональные характеристики или практику, аналогичные тем, которые имеют традиционные религии. Таким образом, комитет с озабоченностью рассматривает любую тенденцию по дискриминации в отношении какой-либо религии или вероучения по каким-либо основаниям, включая факт их недавнего основания либо то, что они представляют религиозные меньшинства, могущие стать объектом враждебности со стороны преобладающего религиозного сообщества»[21].

31. Ввиду того, что центральные религиозные объединения вправе создавать «духовные (религиозные) организации образования, реализующие профессиональные образовательные программы подготовки священнослужителей», особенно проблемным становится вопрос дискриминации в отношении групп религиозных меньшинств или недавно созданных религиозных групп. Обучение священнослужителей является основным правом всех групп верующих, и не должно быть предоставлено исключительно тем группам, которые более распространены по территории страны и действовали на ней более десяти лет. В соответствии с обязательствами ОБСЕ, государства-участники соглашаются «уважать право каждого давать и получать религиозное образование . . . индивидуально, или совместно с другими» (курсив добавлен)[22] и «разрешать подготовку религиозного персонала в соответствующих заведениях»[23].

32. Положение Статьи 1.2.10 о том, что «Создание и деятельность юридических лиц, занимающихся удовлетворением религиозных интересов и потребностей граждан в иной организационно-правовой форме, кроме как религиозное объединение не допускается, за исключением созданных самими религиозными объединениями», вызывает такую же озабоченность, как и запрет на религиозную деятельность юридических лиц, не зарегистрированных как религиозные объединения (Статья 1.1.1, вносящая поправки в часть 2 Статьи 375). В то время как государства, разумеется, могут предпочесть создание отдельной категории юридических лиц для регистрации религиозных объединений, введение полного запрета на религиозную деятельность всеми другими организациями нарушает Статью 18 МПГПП, так как в рамках Статьи 18(3) МПГПП ограничение круга объединений религиозных групп только юридическими лицами, созданными в первую очередь для удовлетворения нужд религиозных сообществ, не является «необходимым».

ПОСТАТЕЙНЫЙ АНАЛИЗ

Статья 1.1.1 (вносящая поправки в Статью 375 Кодекса об административных правонарушениях)

(Часть 1 новой Статьи 375)

33. Изменения и дополнения, вносимые в эту статью, сохраняют ответственность за уклонение от регистрации и дополнительно устанавливают ответственность за «нарушение установленных законом условий проведения религиозных мероприятий (обрядов, церемоний), строительства культовых зданий (сооружений) . . .»

34. Положение, касающееся уклонения от регистрации, представляет собой неоспоримое нарушение как международных стандартов, так и стандартов ОБСЕ. Как указано в Рекомендациях ОБСЕ, «Регистрация религиозных организаций сама по себе не должна быть обязательной, хотя требование от организации регистрации для приобретения ею правосубъектности и подобных правомочий (льгот) является возможным»[24]. Это означает, что законодательство может устанавливать минимальные требования в отношении групп, которые желают получить статус юридического лица, однако государство не может ставить получение статуса юридического лица в качестве условия, при котором частные лица или группы лиц смогут осуществлять религиозную деятельность. Далее в Рекомендациях ОБСЕ указывается: «Частным лицам и группам лиц должно предоставляться право исповедовать свою религию без регистрации, если они этого хотят»[25].

35. Данная проблема уже присутствовала в исходном законе, однако вместо устранения этой проблемы настоящий законопроект еще более усложняет ее. Таким образом, запрещение деятельности (и особенно в совокупности с изменениями, вносимыми Статьей 1.1.1 в часть 2 Статьи 375), препятствующее другим категориям юридических лиц в осуществлении религиозной деятельности[26], а также Статья 4-3, не допускающая публичную религиозную деятельность минимально зарегистрированных небольших религиозных групп) нарушают Статью 18 МПГПП[27], которая закрепляет право исповедовать свою религию или убеждения «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими». В обязательствах ОБСЕ указывается, что государства-участники «будут признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести»[28]. Далее обязательства ОБСЕ[29] гарантируют право на «свободу проведения мирных собраний и свободу объединения с другими», а также обязательства ОБСЕ требуют от государств-участников «уважать право ... религиозных объединений основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний» (Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4).

36. В данной части не проясняется, проведение каких именно видов религиозных обрядов и церемоний может стать объектом ограничений «установленных законом». Разумные ограничения в отношении времени, места и способа могут быть уместными, однако подобные ограничения должны быть изложены в законе с максимальной точностью, дабы свести к минимуму ограничения свободы религии. Регистрация религиозных объединений не должна быть обязательным требованием для того, чтобы частные лица или группы лиц могли проводить публичные религиозные мероприятия или церемонии, либо возводить сооружения религиозного назначения. Тем не менее, предварительное уведомление о проведении определенных видов парадов, шествий либо других крупномасштабных мероприятий может быть обоснованным. Текст этого положения необходимо изложить с большей точностью, для обеспечения того, чтобы закон не был чрезмерно пространным, что ведет к излишнему ограничению допустимых действий.

37. Введение изменений еще более усложняет эту проблему, исключая возможность вынесения предупреждения в отношении отдельных лиц или групп лиц, нарушающих закон, что само по себе нарушает положительную практику.

38. Из перевода не ясно, могут ли объединения быть привлечены к ответственности за действия отдельных лиц либо небольших групп внутри одного объединения. Отсутствие четкого разделения в данном вопросе может в результате привести к введению ограничений в отношении религиозной свободы других членов объединения, которые просто исповедуют свою религию и которые не были замешены в каких-либо правонарушениях. Оно делает некоторых отдельных лиц и религиозное сообщество в целом субъектом ответственности за действия, над которыми они не имеют контроль, тем самым нарушая основный принцип верховенства закона в отношении необходимости установления вины для применения наказания. Мера наказания в виде приостановления деятельности объединения на срок до шести месяцев и взыскание штрафа в размере ста месячных расчетных показателей (в 5 раз больше, чем в действующем законе) представляется непомерно суровой, особенно если учесть, что направление предупреждения не требуется, а также не выдвигается условие о том, что для того, чтобы понести ответственность, само объединение должно принимать участие, подстрекать либо оказывать содействие в совершении правонарушения.

Статья 1.1.1 (вносящая изменения в Статью 375 Кодекса об административных правонарушениях)

(Часть 2 новой Статьи 375)

39. В своем первоначальном варианте, поправки к Статье 375 устранили такое административное правонарушение, как препятствование религиозной деятельности. Остается неясной цель установления как административных, так и уголовных санкций. С одной стороны, это предоставляет более обширный круг доступных санкций, но не дает руководства относительно того, когда применять более жесткие, а когда - более мягкие. Таким образом, данное положение открывает обширные возможности для свободы действий. С одной стороны, открытым остается вопрос об одновременном применении различных санкций, что было бы непомерно суровым наказанием. Оставляя только уголовное наказание, первоначальный вариант закона подчеркивает всю серьезность препятствования законной религиозной деятельности, как серьезного правонарушения.

40. Статья 1.1.1 (вносящая изменения в часть 2 Статьи 375) устанавливает административную ответственность за осуществление религиозным объединением деятельности, «противоречащей его целям и задачам, определенным его уставом (положением)». Такое положение может быть допустимым на определенном уровне, при условии, что государство не будет оказывать давление, принуждающее религиозные объединения непомерно ограничивать масштаб их деятельности, методами, не соответствующими принципам свободы религии или вероисповедания. В некоторых случаях, религиозное сообщество может по ошибке изложить свои цели более узко, чем это на самом деле требуется. В подобной ситуации, государство должно занять либеральную позицию и допустить внесение изменений и дополнений в устав объединения. Во многих случаях уместным ответом на действия, не предусмотренные уставом объединения, было бы ввести положение о том, что они являются противозаконными, если имеется сторона, которая протестует против подобных действий или которой был нанесен ущерб от них; в обратном случае соответствующие действия следует разрешить. Административная ответственность кажется уместной только в случае, если деятельность, не предусмотренная уставом объединения, наносит ущерб интересам других лиц. Введение административной ответственности без возможности получения предупреждения открывает возможности для злоупотребления властью. Религиозные объединения регулярно принимают участие в различных видах деятельности: образовательной, гуманитарной, благотворительной и т.д. и было бы несложно предугадать их устав и попытаться отыскать некоторую деятельность, которая могла бы противоречить их целям и задачам. Ввиду того, что наказание в отношении объединений является достаточно суровым - 20 месячных расчетных показателей, и на юридических лиц - 100 месячных расчетных показателей с приостановлением деятельности на срок до шести месяцев - данное положение должно, по крайней мере, предусматривать направление предупреждения с возможностью устранить проблему и какой-либо вред, который последовал в результате.

41. Статья 1.1.1 (вносящая изменения в часть 2 Статьи 375) также устанавливает административную ответственность за «выпуск религиозным объединением религиозной литературы и других печатных материалов религиозного содержания без указания полного официального наименования религиозного объединения . . . » Это ограничение является обоснованным, при условии, что оно не будет применяться с использованием методов цензуры в отношении содержания таких материалов. В случаях, если официальное наименование религиозного сообщества является длинным, должно быть достаточным прикрепление этикетки, должным образом и с точностью определяющей организацию, издавшую эту литературу. Нельзя допустить, чтобы подобное положение нарушало обязательства ОБСЕ относительно того, что «государства-участники будут . . . разрешать религиозным культам, учреждениям и организациям производить, импортировать и распространять религиозные издания и материалы»)[30]. Это бы также не соответствовало Статье 20.1 и 20.2 Конституции Республики Казахстан, в которой вводится запрет на цензуру и закрепляется право свободно распространять информацию[31].

42. Изменения, вносимые в часть 2 Статьи 375, также воспрепятствуют юридическим лицам, не зарегистрированным как религиозные объединения, осуществлять религиозную деятельность. В то время как государства, разумеется, могут предпочесть создание отдельной категории юридических лиц для регистрации религиозных объединений, введение полного запрета на религиозную деятельность всеми другими организациями нарушает Статью 18 МПГПП, согласно которой закрепляется право исповедовать свою религию или убеждения «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими». Подобный запрет также нарушает обязательства ОБСЕ относительно того, что государства-участники «будут признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести» (Мадрид 1983, «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12). Как указано в Рекомендациях ОБСЕ, «принимая во внимание ценности принципа о свободе религии или вероисповедания, законы, регулирующие доступ к правосубъектности, должны быть структурированными с точки зрения данного принципа»[32]. В целом, трудно назвать «оказывающими содействие» действия, которые принуждают религиозное объединение к принятию организационно-правовой формы, которую это объединение считает менее подходящей для осуществления своей деятельности. Поскольку существует основная организационно-правовая форма, в рамках которой религиозной объединение может осуществлять полный спектр религиозной деятельности, государство может ввести и организационно-правовые формы для религиозных объединений, с характеристиками, которые большинство из них рассматривало бы, как благотворные; однако не «обязательно» в рамках Статьи 18(3) вводить ограничительные положения с целью воспрепятствования религиозному объединению в отказе от этих преимуществ и выборе другой организационно-правовой формы, которую оно считает наиболее подходящим для осуществления его свободы религии или вероисповедания.

Статья 1.1.1 (вносящая изменения в Статью 375 Кодекса об административных правонарушениях)

(Часть 3 новой Статьи 375)

43. Изменения, вносимые в часть 3 Статьи 375, устанавливают административную ответственность за организацию и проведение собраний и религиозной деятельности среди несовершеннолетних лиц без письменного согласия обоих родителей либо законных представителей. В целом, данное положение, как представляется, направлено на выполнение Статьи 18(4) МПГПП и Конвенции о правах ребенка[33], которые, в несколько другом выражении, закрепляют за родителями свободу обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями[34]. Однако в своем настоящем изложении, текст законопроекта является непомерно ограничительным. Во-первых, в нем не принимаются во внимание права более взрослых, однако все еще несовершеннолетних, детей. Согласно Статьи 14.2 Конвенции о правах ребенка, родители могут руководить ребенком в осуществлении его права на свободу религии «методом, согласующимся с развивающимися способностями ребенка». Во-вторых, законопроект становится непомерно ограничительным по ряду других параметров. Он не приводит каких-либо положений, учитывающих практические ситуации, которые могут возникнуть в случаях, когда имеют место конфликты в отношении опекунства, либо в случаях, когда между родителями имеются разногласия по вопросам религиозного воспитания ребенка. Законопроект также, как представляется, устанавливает непомерно суровое наказание в тех случаях, если, к примеру, несовершеннолетние подростки посещают собрания вместе со своими друзьями, или же в случаях, когда руководители религиозных объединений попросту не осведомлены о присутствии ребенка на богослужении без письменного согласия его родителей. Если священник или духовный наставник проводит богослужение и видит, что в церковь входит незнакомые подростки, должен ли он прервать службу и выгнать неизвестных ему подростков, прежде чем на законных основаниях продолжить проповедь? Невнесение требования о направлении предупреждения до введения более серьезных санкций является особенно проблематичным по ряду параметров и в различных контекстах. Наконец, Статья 1.1.1 (вносящая изменения и дополнения в часть 3 Статьи 375) подрывает намерения и права родителей, будучи чрезмерно формальной в своем требовании именно письменного согласия обоих родителей для участия в какой-либо (и, по-видимому, любой) религиозной деятельности. Более разумным представляется перемещение бремени по недопущению участия ребенка в каком-либо религиозном сообществе на его родителей, а не возложение этого бремени на само религиозное сообщество.

44. В дополнение к этому, данная Статья не учитывает право ребенка на свободу мысли, совести и религии, а также «развивающи[еся] способност[и] ребенка» (Конвенция о правах ребенка, Статья 14.1 и 14.2). Данные права «мо[гут] подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом и необходимы для охраны государственной безопасности, общественного порядка, нравственности и здоровья населения или защиты основных прав и свобод других лиц» (Конвенция о правах ребенка, Статья 14.3). Дети также обладают правом «на свободу ассоциации и свободу мирных собраний», в отношении которых могут применяться только те ограничения, которые применимы в отношении права детей на свободу религии (Конвенция о правах ребенка, Статья 15). Изменение, вносимое в часть 3 Статьи 375, не отвечает критериям в отношении допустимых ограничений прав ребенка.

Статья 1.1.1 (вносящая поправки в Статью 375 Кодекса об административных правонарушениях)

(Часть 5 новой Статьи 375)

45. Часть 5 Статьи 375 в своем действующем изложении (до внесения поправок) содержит положения, которые могут вводить непомерные ограничения на деятельность по религиозному выражению, связанную с осуществлением миссионерской деятельности. Ею вводится административная ответственность за «распространение предметов религиозного назначения, богослужебной литературы и иных информационных материалов религиозного содержания с нарушением установленных требований . . .» Положения исправленной редакции данной Статьи являются чрезвычайно неопределенными, предоставляя неуместную свободу действий для соответствующих административных чиновников. Вместе со Статьей 1.2.16 Законопроекта, предлагаемое изменение устанавливает ответственность за непредставление всех импортированных и опубликованных религиозных материалов на религиоведческую экспертизу, проводимую компетентным государственным органом. Совместно со Статьей 1.2.1, Статья 1.1.1 (вносящая поправки в часть 5 Статьи 375) также устанавливает ответственность за распространение материалов религиозного содержания «в зданиях государственных учреждений, организаций и предприятий, организаций образования и здравоохранения, а также на прилегающих к ним территориях», а также за распространение «предметов религиозного назначения, богослужебной литературы и иных информационных материалов религиозного содержания» среди граждан только не «в общественных местах, в общественном транспорте или на улице», или при обходе жилищ граждан без «инициатив[ы] и согласия самих граждан». Далее, изменения, вносимые в часть 5 Статьи 375, совместно со Статьей 1.2.16, разрешает издание материалов религиозного назначения только зарегистрированным религиозным объединениям.

46. Данными положениями вводится цензура и ограничения свободы выражения, что явно нарушает обязательства ОБСЕ («государства-участники будут ... разрешать религиозным культам, учреждениям и организациям производить, импортировать и распространять религиозные издания и материалы»[35] и «уважать право верующих и религиозных объединений приобретать и использовать священные книги, религиозные издания на языке по своему выбору и другие предметы и материалы, относящиеся к исповеданию религии или веры, и владеть ими»[36]). Эти положения также нарушают Статью 20.1 Конституции Республики Казахстан, вводящую запрет на цензуру («Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается»). В дополнение к этому, данное ограничение нарушает обязательства по свободе слова, принятые государствами-участниками ОБСЕ[37]. Это право должно заключать в себе свободу придерживаться мнений, а также получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных властей и вне зависимости от государственных границ. Данное положение также, как представляется, нарушает Статью 20.1 и 20.2 Конституции Республики Казахстан, которая вводит запрет на цензуру и гарантирует право свободно распространять информацию[38].

47. Данное положение также, как представляется, противоречит Решению № 2 Конституционного совета Республики Казахстан от 4 апреля 2002 года «Об изучении конституционности Закона Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений»». В своем решении Конституционный совет пояснил, что конституционные права, и в частности право на распространение информации, закрепленное Статьей 20, могут быть ограничены только в случае необходимости защиты конституционного строя, поддержания общественного порядка, защиты прав и свобод других лиц, а также здоровья и душевного состояния граждан. Конституционный совет далее изъяснил, что ограничения прав человека не могут быть введены актами, имеющими меньше юридической силы, чем закон или указ Президента Казахстана, имеющий силу закона. Представляется, что разрешение координационному органу осуществлять цензуру, как и то, что согласно настоящим положениям акты, имеющие меньшую юридическую силу, чем закон или указ, могут ограничивать право на свободу распространения информации, приводит к тому, что данный законопроект противоречит Конституции.

48. Изменения и дополнения, вносимые в часть 5 Статьи 375, также устанавливают ответственность за «нарушение правил проведения миссионерской деятельности», дополняя тем самым уже существующую ответственность за осуществление миссионерской деятельности без учетной регистрации. Точное содержание этих «нарушени[й] правил проведения» является неопределенным. Вероятно, они ограничиваются теми правилами, которые изложены в Статье 1.2.5 (вносящей поправки в Статью 4-1 Закона о религии), согласно которым не допускается осуществление миссионерской деятельности лицами, «не являющимися представителями религиозных объединений, а равно без учетной регистрации», а также в соответствии с которыми вводится система квот в отношении миссионеров. Иначе бы эти требования не указывались в тексте закона, что необходимо для того, чтобы они имели юридическую силу согласно Решению Конституционного совета Казахстана от 4 апреля 2002 г.

49. Подобные ограничения в отношении распространения религиозных взглядов и (в исходном варианте законопроекта) в отношении решений религиозных объединений по вопросам об определении своих собственных территориальных и структурных требований в отношении миссионерской деятельности, нарушают обязательства ОБСЕ и другие обязательства по свободе религии[39] и свободе слова[40]. В частности, в Итоговом документе венской встречи государства-участники ОБСЕ взяли на себя обязательство «уважать право ... религиозных объединений организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой; выбирать, назначать и заменять свой персонал согласно своим соответствующим требованиям и стандартам, а также любым свободно достигнутым договоренностям между ними и государством» (параграф 16.4). Ограничения, вводимые настоящим законопроектом в отношении религиозного слова и распространения религиозных взглядов среди тех, кто формально присоединен к религиозной группе, является зарегистрированным и отвечает всем требованиям по квотам, являются чрезвычайно жесткими и несоразмерными ограничениями свободы слова и свободы религии.

Статья 1.1.1 (вносящая поправки в Статью 375 Кодекса об административных правонарушениях)

(Часть 6 новой редакции Статьи 375)

50. Изменения и дополнения, вносимые в часть 6 Статьи 375, вводят административную ответственность за нарушение частей 1, 2, 3 и 5 «совершенные повторно в течение года после наложения административного взыскания, а равно неустранение религиозным объединением в установленный срок нарушений, послуживших основанием для приостановления его деятельности . . .» Помимо штрафа на руководителей религиозных объединений, данной частью статьи устанавливается штраф на юридических лиц в размере 300 месячных расчетных показателей с полным запрещением деятельности религиозного объединения. Этот полный запрет представляет собой непомерно суровое наказание. Совершенные правонарушения могут быть весьма незначительными - неуказание полного наименования объединения на религиозной литературе, либо разногласие относительно того, был ли материал религиозного содержания принесен в жилище граждан «по инициативе и согласию граждан». А высокие размеры штрафов и полное запрещение деятельности объединения являются несоразмерными и не представляются собой обязательное ограничение свободы религии в демократическом обществе. Из данной Статьи также не ясно, несут ли руководители объединений и сами объединения ответственность за действия, которые они совершили сами, или также действия, совершенные одним из членов объединения. Данная неясность дает почву для возникновения серьезной проблемы в установлении ответственности, а также далее увеличивает несоразмерность применяемого наказания. Могут иметь место определенные случаи, когда роспуск объединения является обоснованным, однако данное положение предоставляет слишком обширную свободу действий тому органу власти, который отвечает за роспуск объединений.

Статья 1.2.1 (вносящая поправки в Статью 1 Закона о религии и религиозных объединениях (Закон о религии))

51. Данная полезная Статья исправляет исходный закон и вносит ясность относительно того, что свобода исповедования религии или распространения взглядов может быть ограничена только законами (а не нормативно-правовыми актами, имеющими меньшую юридическую силу, чем закон или Указ Президента Республики Казахстан, имеющий силу закона).

52. Это положение приводит законодательство Казахстана в соответствие с Решением № 2 Конституционного совета Республики Казахстан от 4 апреля 2002 года «Об изучении конституционности Закона Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений»». В данном решении Конституционный совет пояснил, что конституционные права, и в частности право на распространение информации, закрепляемое Статьей 20 Конституции, может быть подвергнуто ограничениям, только если это необходимо для защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, защиты прав и свобод других граждан, а также из здоровья и душевного состояния. Конституционный совет далее пояснил, что ограничения прав человека не могут быть введены актами, имеющими меньшую юридическую силу, чем законы и Указы Президента Казахстана, которые имеют силу закона.

53. Имеются некоторые разногласия между данной Статьей и Статьей 1.1.1. Законопроекта, так как Статья 1.1.1 позволяет государственным органам вводить ограничения в отношении распространения идей и материалов религиозного содержания в письменном и устном виде (см. комментарии к Статье 1.1.1).

Статья 1.2.2 (вносящая изменения и дополнения в Статью 1-1 Закона о религии)

54. Статья 1.2.2 изменяет определение «культового здания (сооружения)», вводя требование, что «объект, предназначенный для богослужений, молитвенных и религиозных собраний, религиозного почитания (паломничества)» должен быть, построен «для этих целей». Как представляется, это сужает данное определение, так как исключает использование частных домов для проведения богослужений, а также, совместно со Статьей 1.2.15 (вносящей изменения и дополнения в Статью 12 Закона о религии), предпринимает попытку исключить частные квартиры и дома, как возможные места собраний религиозных групп, за исключением «случае[в] ритуальной необходимости» и «при условии соблюдения прав и интересов близ проживающих граждан, жильцов и собственников соседних жилищ». Определение «культового имущества» в Статье 1-1, возможно, слишком узко ограничено имуществом, «необходимы[м] для совершения религиозных обрядов, ритуалов и церемоний». Необходимо также указать имущество, принадлежащее религиозным объединениям. Помимо этого, в данной части дается слишком узкое определение «религиозной деятельности, как «деятельност[и], направленн[ой] на удовлетворение религиозных потребностей верующих». В соответствии с международными стандартами, это определение должно охватывать более обширный круг действий, включая обучение последователей и распространение вероучения, путем отправления культа, выполнения религиозных и ритуальных обрядов. См. Статью МПГПП.

55. Данные ограничения могут быть с легкостью применены с использованием методов, которые не согласуются с закрепленным на международном уровне правом исповедовать свою религию или убеждения «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком»[41] (курсив добавлен) и с обязательствами ОБСЕ, которые позволяют верующим «основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний»[42]. В большинстве современных обществ имеются законы о землепользовании, которые устанавливают некоторые ограничения в отношении того, где могут располагаться земли религиозного назначения. Однако положения, вводящие абсолютный запрет на проведение малых собраний, когда верующие могли бы осуществлять религиозную деятельность дома у друзей, притом, что эти собрания не будут приносить вред, представляются необоснованными и необязательными в демократическом обществе. Не вызывает сомнения, что должны соблюдаться права лиц, проживающих около верующих, однако эти вопросы уже регулируются уголовным, административным законодательством, а также законодательством о землепользовании. Введение дополнительного, но не четко определенного положения в данной части, может привести к тому, что оно будет использоваться в качестве предлога для запрещения проведения религиозных собраний непопулярными религиозными группами по причинам, которые не могут быть обоснованы согласно ограничениям, предусмотренным положениями международных инструментов. Возможность верующих встречаться с другими верующими в своих собственных жилищах представляет собой ключевой элемент свободы религии и свободы объединения[43].

56. Статья 1.2.4 (вносящая поправки в часть 4) определяет «объект религиоведческой экспертизы», проводимой государственным органом, как «учредительные и другие документы религиозного объединения, в том числе представленные заинтересованными государственными органами и религиозными объединениями материалы религиозного содержания и предметы религиозного назначения».

57. Данное определение является нечетким и слишком пространным. Оно предоставляет государству возможность осуществлять широкомасштабное теологическое исследование в соответствии со Статьей 4 Закона о религии (с изменениями и дополнениями, вносимыми Статье 1.2.4 предлагаемого законопроекта). Нигде государство не ограждено от того, чтобы выносить теологические суждения в отношении вероисповедания и убеждений группы лиц. На самом деле текст Статьи 4 Закона о религии (с поправками, вносимыми Статьей 1.2.4 предлагаемого законопроекта), как представляется, предполагает, что государство должно проводить экспертизу верований и убеждений группы, а не только проверку ее деятельности, устава объединения, либо предыдущей деятельности где-то в другом месте. Подобная экспертиза может использоваться для того, чтобы отказать религиозному объединению в выдаче статуса юридического лица, либо отсрочить решение по этому вопросу (см. Статью 1.2.13, вносящую поправки в Статью 9). Экспертиза может быть инициирована гражданами, государственными органами, регистрирующими органами или уполномоченными органами государства по делам религии и в ней могут участвовать «представители религиозных объединений, общественных объединений, государственных органов, религиоведов, юристов и других специалистов в области права на свободу совести» (Статья 1.2.4, вносящая поправки в Статью 4 Закона о религии).

58. Слишком пространное определение «объекта религиоведческой экспертизы» допускает вмешательство и суждения со стороны государства в отношении внутренней свободы (forum internum) верующих - религиозных взглядов отдельных лиц или группы лиц. Это является ключевым элементом свободы религии, находится под абсолютной защитой и не может быть подвергнуть никаким ограничениям со стороны государства[44]. Призывая государство исследовать религиозные убеждения верующих, а не их действия, и четко не ограничивая область данной экспертизы такими вопросами, как: «Попадает ли это под наше определение религии?», государство, как представляется, открывает возможность для суждений, основанных на том, одобряет ли оно религиозные убеждения, что само по себе нарушает обязательство государства по сохранению нейтралитета в религиозных делах и явно представляет собой «дискриминаци[ю] лиц или объединений на почве религии или убеждений в отношении признания, осуществления и пользования правами человека и основными свободами во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни, и по обеспечению действительного равенства между верующими и неверующими»[45]. Важно помнить, что некоторые религиозные группы могут воспитывать идеи, являющиеся опасными - такие, какой является идеология нацизма, которую некоторые страны объявили противозаконной. Таким образом, некоторые государства-участники ОБСЕ пришли к заключению, что определенные идеологии могут быть запрещены законным порядком, однако тот факт, что они действительно представляют опасность и наносят вред обществу и конституционному строю должен быть неопровержимо установленным, а основания для исследования подобных случаев должны быть достаточно ясными, чтобы не допустить произвол. Необходимо проявить крайнюю осторожность, чтобы обеспечить, что суждения такого рода не были основаны на стереотипах и предубеждениях.

59. Более уместным подходом было бы недопущение участия государственных чиновников в проведении «религиоведческой экспертизы» и введение дополнительных законодательных положений, поддерживающих их обязательство сохранять нейтралитет при оценке различных убеждений. Вероятно, одним из подходов к данному вопросу было бы ограничение данной экспертизы выявлением того, можно ли применить в отношении группы значительно более короткий перечень оснований для отказа в регистрации ее как религиозного объединения (см. Закон о религии, Статья 9-1, с поправками, вносимыми Статьей 1.2.14 предлагаемого законопроекта).

Статья 1.2.3 (вносящая изменения в Статью 3 Закона о религии)

60. В эту статью вводится дополнительная часть следующего содержания: «Проведение публичных мероприятий, распространение и размещение текстов и изображений, которые могут оскорбить религиозные чувства граждан, объектов религиозного почитания запрещаются». Это представляет собой чрезмерно широкое и несоразмерное ограничение свободы выражения и распространения религиозных взглядов. Неопределенными являются фраза «которые могут оскорбить религиозные чувства граждан» и слово «вблизи», чем самым они создают почву для произвола и дискриминации со стороны государственных чиновников. Данная Статья могла бы быть использована для недопущения любого вида публичных религиозных мероприятий либо привести к запрету на обсуждение религиозных взглядов вблизи объектов культа других вероучений, что, несомненно, представляет собой несоразмерную реакцию на потенциальную проблему возможного нарушения прав человека других лиц. Среди прочего, большинство церквей и прочих мест проведения богослужений зачастую прилегают к площадям и скверам, которые, по-обыкновению, используются как места проведения публичных выступлений. Не точно определенные понятия не должны использоваться, так как это может стать препятствием для выражения любых религиозных убеждений либо мнений при нахождении в общественных местах, которые могут оказаться около строений религиозного назначения.

Статья 1.2.4 (вносящая изменения в Статью 4 Закона о религии)

61. Статья 1.2.4 содержит следующее положение: «Не допускается деятельность не зарегистрированных в установленном законодательством Республики Казахстан порядке религиозных объединений». Данное положение, совместно с административным взысканием в форме штрафа за уклонение от регистрации (Статья 1.1.1), представляют собой нарушение основного элемента свободы религии.

62. Подобное запрещение деятельности незарегистрированных групп (в совокупности с изменениями, вносимыми Статьей 1.1.1 в часть 2 Статьи 375), препятствующее другим категориям юридических лиц в осуществлении религиозной деятельности[46], а также Статья 4-3, не допускающая публичную религиозную деятельность минимально зарегистрированных небольших религиозных групп) нарушают Статью 18 МПГПП и Статью 9 Европейской Конвенции[47], которая закрепляет право исповедовать свою религию или убеждения «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими» (курсив добавлен). В обязательствах ОБСЕ также указывается, что государства-участники будут «признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести»[48] (курсив добавлен). В дополнение к этому, обязательства ОБСЕ[49] и Европейская Конвенция[50] гарантируют право «на свободу мирных собраний и свободу объединения с другими», а обязательства ОБСЕ требуют от государств-участников «уважать право ... религиозных объединений основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний» (Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4).

63. Решение о прохождении или непрохождении государственной регистрации само по себе может быть связано с религией, и также является одним из основных элементов свободы религии.[51] Если некоторые ограничения на деятельность незарегистрированных групп являются законными и соразмерными, как, например, невозможность открытия банковского счета, владения или аренды имущества на имя объединения, то полный запрет на организацию и деятельность объединений без регистрации является несоразмерным наказанием и не обязательным в демократическом обществе.

64. Статья 1.2.4. вновь напоминает о провозглашении Республики Казахстан, как светского государства, что закреплено в Конституции страны: «Республика Казахстан утверждает себя демократическим, светским, правовым и социальным государством, высшими ценностями которого являются человек, его жизнь, права и свободы».[52] Законопроектом также вводится новое положение, которое, как представляется, позволит в будущем развить более тесные взаимоотношения между государством и религиозными объединениями: «Взаимоотношения государства и религиозных объединений регулируются с учетом их влияния на формирование духовных и культурных традиций народа Казахстана». В то время как данное положение само по себе не нарушает свободу религии, первостепенно важно, чтобы в последующих нормативных актах, вводящих в действие это положение закона, также избегалась дискриминация, в соответствии со Статьей 14.2 Конституции Казахстана («Никто не может подвергаться какой-либо дискриминации по мотивам происхождения, социального, должностного и имущественного положения, пола, расы, национальности, языка, отношения к религии, убеждений, места жительства или по любым иным обстоятельствам») и принятыми Казахстаном обязательствами ОБСЕ (государства-участники будут «принимать эффективные меры по предотвращению и ликвидации дискриминации лиц или объединений на почве религии или убеждений в отношении признания, осуществления и пользования правами человека и основными свободами во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни, и по обеспечению действительного равенства между верующими и неверующими»)[53], а также закрепленным в Конституции Казахстана светским характером государства. В дополнение к этому, законодательство, вводящее подходы более тесного сотрудничества между государством и религиозными объединениями, должно быть изложено весьма осторожно, дабы исключить возможность установления ограничений на внутреннюю автономность религиозных объединений. Необходимо принять к сведению, что принципы светскости государства не запрещают разнообразные формы сотрудничества с религиозными институтами, которые могут выражаться в признании их роли в жизни общества, оказания содействия свободе религии, и так далее. Особенно в свете того, что сотрудничество в сфере благотворительной деятельности религиозных объединений и межконфессиональной деятельности является привычной для Казахстана, было бы более точным заменить параграф, указывающий что государство «не финансирует религиозные объединения» другим параграфом (пар. 7 Статьи 4): «Государство не финансирует религиозную деятельность религиозных объединений (то есть групп и организаций)».

65. Статья 1.2.4 также оказывает огромную услугу в ясном изложении некоторых ограничений в отношении действий государства, в свете отделения религиозных объединений от государства согласно Конституции Казахстана. Многие из них близко согласуются с текстом международных обязательств, как, например, следующие: «государство . . . не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями . . . не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов . . . не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит законам . . . способствует установлению отношений взаимной терпимости и уважения между гражданами, исповедующими религию и не исповедующими ее, а также между различными религиозными объединениями». Эти положения благоприятно согласуются с обязательствами, такими как следующие: «государства-участники будут признавать, и уважать свободу личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести»,[54] государства-участники «[будут] уважать ... свободу родителей обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями»,[55] государства-участники будут «уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»,[56] и государства-участники «[будут] способствовать климату взаимной терпимости и уважения между верующими различных объединений, а также между верующими и неверующими».[57]

66. Статья 1.2.4 также запрещает деятельность объединений, участвующих в различных видах деятельности. Мы рассмотрим каждый из них в отдельности, однако все они имеют общую проблему, заключающуюся в неопределенности относительно того, какие последствия будут иметь место в случае совершения правонарушений отдельными членами объединения. Считаются ли они «нарушение[м] установленных законом условий проведения религиозных мероприятий», которое карается согласно Статьи 375 Кодекса об административных правонарушениях (с поправками, вносимыми Статьей 1.1.1 предлагаемого законопроекта)? Означает ли запрет на деятельность объединения то, что она будет распущена? Существуют ли какие-либо положения по направлению предупреждения и предоставлению возможности исправить положение, или же по-крайней мере положения о направлении предупреждения и слушания дела? Должна ли организация поддерживать или участвовать в противоправных действиях, или же достаточно, чтобы отдельный ее член принял участие в «запрещенных» деяниях? Что происходит с собственностью и имуществом религиозного объединения в случае его роспуска? Данная неопределенность является особенно проблематичной, и создает почву для произвола и дискриминации со стороны государственных чиновников. Если деятельность всего объединения может быть прекращена без направления предупреждения или судебного слушания из-за действий одного из членов объединения, даже если он является видным деятелем внутри объединения, то данное положение содержит в себе чрезвычайно строгое и несоразмерное ограничение свободы религии, особенно если все остальные члены религиозного объединения не участвовали в неправомерных деяниях.

67. Статьей 1.2.4 запрещается «[с]оздание и деятельность религиозных объединений, цели и действия которых направлены на утверждение в государстве верховенства одной религии . . .» В то время как государства, разумеется, могут вводить соразмерные и обоснованные ограничения на свободу религии с целью охраны государственной безопасности и порядка, а также основных прав и свобод других лиц[58], повсеместный запрет на учения, которые «направлены на утверждение в государстве верховенства одной религии», является довольно широким, и может распространиться на многие религии, которые не представляют угрозу государственной безопасности, порядку, а также не нарушают основные права и свободы других лиц. Многие религии утверждают свое верховенство над всеми другими религиями, и провозглашение их собственной истины и верховенства является ключевым элементом свободы религии. В данном случае, практически любое религиозное объединение, поддерживающее Христианство или Ислам, может быть обвинено в нарушении этого не точно определенного положения. Религиозные сообщества имеют право активно верить, выражать мнения, приводить доводы и работать в поддержку своих собственных убеждений относительно истины. Этот принцип занимает центральное положение в рамках права на свободу религии или вероисповедания (а также свободу выражения мнений).

68. Согласно Статье 1.2.4 также не допускается «деятельность религиозных объединений, склоняющих и принуждающих к разрушению семьи, препятствующих получению обязательного среднего образования, наносящих ущерб нравственности, здоровью граждан, в том числе с использованием наркотических и психотропных средств». Опять же, государства вправе ограничивать осуществление свободы религии с целью охраны «охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц»[59], однако более приемлемой практикой было бы введение перечня конкретного вреда и ущерба, который должен быть предупрежден, таким образом избегая чрезмерной свободы действий со стороны государственных чиновников и вероятность дискриминации. В частности, запрет на деятельность объединений, «склоняющих и принуждающих к разрушению семьи» не является достаточно четким и создает почву для злоупотреблений. Различные религиозные убеждения могут всего лишь отражать различия между супругами или членами семьи, а не быть самой причиной разлада между ними. Определение причинно-следственной связи при разрушении семьи является трудной задачей, ввиду субъективного характера взаимоотношений. В действительности, существует мало религиозных групп, которые намеренно стремиться склонить и принудить к разрушению семей. Реальное положение дел заключается в том, что различные члены семьи могут исповедовать разные вероучения; отдельные члены семьи имеют право «принимать» религию по их собственному выбору. МПГПП, Статья 18(3). Факт того, что некоторые трения приводят к распаду семьи, не является основанием для запрещения деятельности конкретных религиозных объединений. Следует принять к сведению, что подобное положение имеет значительный потенциал быть использованным дискриминационным образом. Представьте ситуацию, когда семья принадлежит к одной из преобладающих в стране религиозных групп, и один из ее членов решает примкнуть к небольшому, менее известному религиозному сообществу. Возможно, даже меньшее сообщество призывает к объединению семей, однако из-за того, что все члены семьи принадлежат к религиозной группе большинства, они могут вытеснить из семейного круга единственного члена семьи, принявшего религию небольшой группы. Весьма невелика вероятность того, что подобная ситуация будет использована в качестве доказательства для запрещения деятельности либо роспуска преобладающей в стране религиозной группы, даже при том, что принуждение к разрушению семьи исходило от ее последователей. Совсем наоборот, скорее всего подобная ситуация будет использована для того, чтобы послужить предлогом для принятия определенных действий в отношении меньшей религиозной группы. Такие ситуации неизбежно являются сложными и запутанными, однако указанное положение не определено с достаточной точностью и несет в себе потенциальную вероятность быть использованным дискриминационным образом.

69. Статья 1.2.4 также вводит запрет на «деятельность религиозных объединений, принудительно вовлекающих в свою деятельность граждан и препятствующих в выходе из религиозного объединения, в том числе путем применения насилия или угрозы его применения, использования зависимого положения, шантажа, гипноза либо путем обмана». Безусловно, насилие и угроза применения насилия для принуждения (либо воспрепятствования) к исповедованию религии или убеждений являются недопустимыми[60]. Однако уже, предположительно, существуют законы, запрещающие применение насилия и угрозы применения насилия. Тем не менее, в данном случае проблемой является неопределенность, пространность и субъективность таких понятий, как «зависимое положение», «обман» и даже «насилие». Многие религиозные учения проповедуют, что в загробной жизни будут последствия за действия, совершенные в настоящее время, а также что последователи религии должны доверять своим духовным наставникам. Статья 2.4. является настолько обширной, что потенциально может распространяться на подобные учения, как представляющие собой угрозу применения «насилия», либо имеющие признаки использования «зависимого положения», что было бы очевидным нарушением свободы религии. Наилучшей практикой в данном случае было оставить запрет на применение насилия и осуществление мошенничества за существующим уголовным правом, которое заключает в себе присущие ему механизмы защиты и является более конкретным ввиду такой необходимости. Следует учитывать, что принуждение является непозволительными для оказания давления на кого-либо к принятию религии в такой же мере, в какой принуждение и материальные стимулы являются недопустимыми для склонения человека к выходу из принятой им религии. Если закон намеревается регулировать конкретный вопрос религиозного принуждения, то в целях поддержания равенства он должен охватывать обе формы принуждения, рассмотренные выше. Признаком дискриминационного характера данного положения будет то, что подобный баланс в интерпретации закона вряд ли будет обеспечен при его последующем выполнении.

70. Подобным образом запрет, вводимый Статьей 1.2.4, на «принуждение членов и последователей религиозного объединения к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения, его руководителей и других членов» является слишком пространным, за исключением случая, если бы характер подобного принуждения был изложен более детально. Большинство религий и вероучений ожидают получение определенных материальных взносов от своих членов. Можно ли считать «принуждением» предупреждение последователей о возможных суровых духовных последствиях в будущей жизни в случае несоблюдения религиозного требования уплаты десятины, внесения благотворительных взносов и других денежных пожертвований? Наилучшей практикой в данном вопросе стало бы применение уже существующего законодательства о мошенничестве, которое является гораздо более детальным и вряд ли будет использовано с целью дискриминации в религиозном контексте.

71. Наконец, Статья 1.2.4 поясняет, в каких случаях государство имеет право проводить религиоведческую экспертизу, а также обстоятельства, при которых она может быть инициирована. Подобная экспертиза может быть использована для того, чтобы отказать религиозному объединению в выдаче статуса юридического лица, либо привести к отсрочке принятия решения по данному вопросу (см. Статью 1.2.13, вносящую изменения и дополнения в Статью 9). Представляется неясным, к каким результатам привела бы религиоведческая экспертиза уже действующих религиозных объединений.

72. Данная «религиоведческая экспертиза» (согласно определению в Статье 1.2.2 (вносящей изменения и дополнения в часть 4)) является слишком неопределенной и неоформленной, и предоставляет множество возможностей для злоупотребления властью и дискриминации. В предлагаемом законопроекте не указывается цель проведения «религиоведческой экспертизы», а также не устанавливаются ограничения в отношении методов либо объектов экспертизы. Нигде государство не ограждено от того, чтобы выносить теологические суждения в отношении вероисповедания и убеждений группы лиц. На самом деле текст Статьи 4 Закона о религии (с поправками, вносимыми Статьей 1.2.4 предлагаемого законопроекта), как представляется, предполагает, что государство должно проводить экспертизу верований и убеждений группы, а не только проверку ее деятельности, устава объединения, либо предыдущей деятельности где-то в другом месте. Интерпретация Европейского суда по правам человека Статьи 9 может помочь в понимании всего содержания свободы религии в международных нормах: «Право на свободу религии, гарантированное Конвенцией, исключает какую-либо свободу действий со стороны государства в отношении определения законности религиозных взглядов либо средств выражения этих взглядов»[61].

73. В Статью 1.2.4 проблематично включены «представители религиозных объединений» и «теологи» [«религиоведы»: прим. пер.], как лица, которые могут участвовать в религиоведческой экспертизе. Привлечение лидеров других религиозных объединений к предоставлению государству консультаций относительно допустимости и приемлемости другой религии призывает к дискриминации и злоупотреблению полномочиями. Такое положение было признано недопустимым источником злоупотребления положением в делах, рассмотренных Европейским Судом по правам человека[62]. Согласно предлагаемому законопроекту основанием для проведения «религиоведческой экспертизы» может быть даже обращение граждан, без какого-либо дополнительного признака необходимости ее проведения. Подобное положение открывает возможность отдельным группам использовать государственные органы для преследования своих собственных интересов, направленных против объединений, рассматриваемых ими как конкурентов. Подобное положение противоречит обязательству государства «способствовать климату взаимной терпимости и уважения между верующими различных объединений, а также между верующими и неверующими».

74. Как объяснялось выше в анализе Статьи 1.2.2 (вносящей изменения и дополнения в часть 4), «религиоведческая экспертиза» допускает вмешательство и суждения со стороны государства в отношении внутренней свободы (forum internum) верующих - религиозных взглядов отдельных лиц или группы лиц. Это является ключевым элементом свободы религии, в который государство не имеет право вмешиваться. Призывая государство исследовать религиозные убеждения верующих, а не их действия, и четко не ограничивая область данной экспертизы такими вопросами, как: «Попадает ли это под наше определение религии?», государство, как представляется, открывает возможность для суждений, основанных на том, одобряет ли оно религиозные убеждения, что явно представляет собой «дискриминаци[ю] лиц или объединений на почве религии или убеждений в отношении признания, осуществления и пользования правами человека и основными свободами во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни, и по обеспечению действительного равенства между верующими и неверующими»[63].

75. Более уместным подходом было бы установить ясную цель проведения подобной экспертизы, а также ввести четкие ограничения в отношении вопросов, которые могут рассматриваться при ее проведении на законном основании. В дополнение к этому, было бы неплохо ограничить экспертизу изучением практики либо устава религиозной группы, вместо того, чтобы вдаваться в более пространное исследование убеждений группы. Вероятно, одним из подходов к данному вопросу было бы сведение данной экспертизы к выявлению того, можно ли применить в отношении группы значительно более короткий перечень оснований для отказа в регистрации ее как религиозного объединения (см. Закон о религии, Статья 9-1, с поправками, вносимыми Статьей 1.2.14 предлагаемого законопроекта).

Статья 1.2.5 (вносящая поправки в Ст. 4-1 Закона о религии)

76. Статья 1.2.5 законопроекта не только расширяет весьма проблематичное требование о регистрации всех миссионеров, и запрещает осуществление миссионерской деятельности без учетной регистрации, но также устанавливает квоту миссионеров (по областям), основанную на предложениях органов местного самоуправления.

77. Мирное выражение своих убеждений является ключевым элементом права «исповедовать» свою религию[64]. Миссионерская деятельность также охраняется свободой слова и правом распространять информацию[65]. Обязательства ОБСЕ содержат в себе положения о том, что государства-участники «[с]тавят своей целью облегчать более свободное и широкое распространение всех форм информации, поощрять сотрудничество в области информации и обмен информацией с другими странами . . .»[66] и «будут разрешать отдельным лицам, учреждениям и организациям при уважении прав на интеллектуальную собственность, включая авторское право, получать, обладать, воспроизводить и распространять информационные материалы всякого рода. С этой целью они будут устранять любые ограничения, не совместимые с вышеупомянутыми обязательствами по международному праву и международными обязательствами»[67]. Государства-участники также подтверждают, что «каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения, включая право на общение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных властей и независимо от государственных границ. Осуществление этого права может быть предметом лишь таких ограничений, которые предписаны законом и соответствуют международным стандартам». Установление требования по обязательной регистрации миссионеров, а также системы квот для миссионеров, представляют собой ограничения свободы религии и свободы выражения, и идут вразрез с международными стандартами.

78. В дополнение к этому, введение квот миссионеров по областям представляет собой нарушение внутренней автономии религиозных объединений. Обязательства ОБСЕ отражают важность этого ключевого аспекта свободы религии: государства-участники будут « уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой; выбирать, назначать и заменять свой персонал согласно своим соответствующим требованиям и стандартам, а также любым свободно достигнутым договоренностям между ними и государством . . .». Введение системы квот в отношении миссионеров представляет собой ограничение, не подкрепленное положениями международных актов, так как оно не является «необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц»[68]. Более того, введение системы квот неминуемо привело бы к чрезмерной свободе действий со стороны государственных чиновников, так как позволило бы им вмешиваться и применять дискриминационные меры в отношении деятельности религиозных групп, активно занимающихся работой по установлению контактов с общественностью.

Статья 1.2.7 (вносящая изменения и дополнения в Статью 4-3 Закона о религии)

79. Статьей 1.2.7 вводится положение о «религиозных группах», которые «вправе ... совершать религиозные обряды и церемонии» только в кругу членов религиозной группы, а также «обучаться религии и религиозному воспитанию в зданиях (помещениях), принадлежащих членам группы и в пределах территории учетной регистрации религиозной группы». Религиозные группы обязаны проходить «учетную регистрацию» и им запрещается «учреждать предприятия по выпуску богослужебной литературы и производству предметов религиозного назначения; ... основывать, арендовать и содержать открытые для широкого доступа места богослужений или религиозных собраний . . . [и] проповедовать и распространять вероисповедания вне религиозной группы». Если они будут заниматься какой-либо из указанной выше деятельности, то понесут административную ответственность, предположительно, за уклонение от регистрации по Статье 375 Кодекса об административных правонарушениях.

80. Данное положение, как представляется, предпринимает попытку наделить правовым статусом те религиозные группы, которые не заинтересованы либо по религиозным основаниям отказываются от прохождения регистрации в качестве религиозного объединения. Тем не менее, оно является чрезвычайно проблематичным. Учитывая Статью 1.2.4 (включая предложение о том, что «Не допускается деятельность не зарегистрированных в установленном законодательством Республики Казахстан порядке религиозных объединений»), и административное наказание в виде штрафа за уклонение от регистрации (Статья 1.1.1), данное положение является нарушением ключевого элемента свободы религии.

81. Данные запрет на проведение публичных богослужений «религиозными группами» (вместе со Статьей 1.1.1 (вносящей изменения и дополнения в часть 2), согласно которой другим категориям юридических лиц запрещается осуществлять религиозную деятельность),[69] нарушает Статью 18 МПГПП и Статью 9 Европейской Конвенции,[70] которая закрепляет право исповедовать религию или веру «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими» (курсив добавлен). Обязательства ОБСЕ также заключают в себе положение о том, что государства-участники «будут признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести»[71] (курсив добавлен). Далее, обязательства ОБСЕ[72] и положения Европейской Конвенции[73] гарантируют право «на свободу проведения мирных собраний и свободу объединения с другими», а обязательства ОБСЕ требуют от государств-участников «уважать право ... религиозных объединений основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний» (Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4). Как указывалось ранее в связи со Статьей 1.2.5, мирное выражение своих убеждений является ключевым элементом права «исповедовать» свою религию.[74] Миссионерская деятельность также охраняется свободой слова и правом распространять информацию,[75] а предоставление свободы передачи верований и убеждений только лицам, состоящим в зарегистрированных религиозных объединениях, является несоразмерно суровым и необоснованным ограничением, согласно международным стандартам.

82. Решение о прохождении или непрохождении государственной регистрации само по себе может быть связано с религией, и также является одним из основных элементов свободы религии[76]. Если некоторые ограничения в отношении деятельности незарегистрированных групп являются обоснованными и соразмерными, как, например, не предоставление некоторых минимальных преимуществ, связанных с правовым статусом (например, возможность открытия банковского счета либо владения или аренды имущества на имя объединения) до получения статуса юридического лица, то запрет на проведение публичных богослужений и отправлений культа, а также на распространение религиозного учения вне членов группы, не зарегистрированной в качестве религиозной организации, является несоразмерным и не обязательным в демократическом обществе.

Статья 1.2.8 (вносящая изменения и дополнения в Статью 5 Закона о религии)

83. В Статье 1.2.8 вполне уместно утверждается международный стандарт о том, что родители имеют право воспитывать своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями[77]. Ограничение, заключающееся в том, что «не допускаются принудительные меры по привлечению детей к религии», однако, является не совсем ясным и проблематичным. Действия родителей зачастую в определенной степени связаны с принуждением. Возможно, более уместная редакция данного положения отражена в Статье 14.2 Конвенции о правах ребенка, в которой указывается, что родители могут руководить ребенком в осуществлении права на свободу религии «методом, согласующимся с развивающимися способностями ребенка».

84. В Статье 1.2.8 также указывается, что «Религиозное воспитание ребенка не должно причинять вред его физическому, психическому здоровью и нравственному развитию». Это положение также изложено не с достаточной точностью, и может стать объектом субъективного толкования. В то время как международные нормы допускают ограничения в отношении свободы религии на основании угрозы здоровью, душевному состоянию, основным правам и свободам других лиц[78], более уместно было бы изложить их в законодательстве более подробно. «Психическое здоровье», например, может быть истолковано настолько широко, что не позволит родителям воспитывать своего ребенка, следуя непопулярной религии или вероисповеданию, или же религии меньшинства.

85. Статья 1.2.8, как и Статья 1.1.1 (вносящая изменения и дополнения в часть 3 Статьи 375 Кодекса об административных правонарушениях), вводит запрет (и устанавливает административную ответственность) за организацию и проведение собраний и религиозной деятельности среди несовершеннолетних лиц без получения письменного разрешения обоих родителей либо законных опекунов. Опять же, данное положение является непомерно строгим и противоречит положительной практике, не предусматривая возможность получения предупреждения и шанса исправить ситуацию. Обязательства ОБСЕ утверждают за родителями право обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями (Итоговый документ венской встречи 1989, параграф. 16.7), однако, как объясняется в Статье 14.2 Конвенции о правах ребенка[79], родители могут руководить ребенком в осуществлении права на свободу религии «методом, согласующимся с развивающимися способностями ребенка».

86. Статья 1.2.8 также может подрывать намерения и права родителей, будучи чрезмерно формальной в своем требовании именно письменного согласия обоих родителей для участия в какой-либо (и, по-видимому, любой) религиозной деятельности. В дополнение к этому, данная Статья не учитывает право ребенка на свободу мысли, совести и религии, а также «развивающи[еся] способност[и] ребенка» (Конвенция о правах ребенка, Статья 14.1 и 14.2). Данные права «мо[гут] подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом и необходимы для охраны государственной безопасности, общественного порядка, нравственности и здоровья населения или защиты основных прав и свобод других лиц» (Конвенция о правах ребенка, Статья 14.3). Дети также обладают правом «на свободу ассоциации и свободу мирных собраний», в отношении которых могут применяться только те ограничения, которые применимы в отношении права детей на свободу религии (Конвенция о правах ребенка, Статья 15). Статья 1.1.1 (вносящая изменения и дополнения в часть 3), как представляется, не отвечает критериям в отношении допустимых ограничений прав ребенка.

87. Статья 1.2.8 также оказывает огромную услугу, отмечая то, что граждане, обучающиеся в очных духовных (религиозных) организациях образования «пользуются правами и льготами по отсрочке прохождения воинской службы . . », которую проходят другие обучающиеся. Весьма значительным является то, что законопроектом предпринимается попытка «по предотвращению и ликвидации дискриминации лиц или объединений на почве религии или убеждений в отношении признания, осуществления и пользования правами человека и основными свободами во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни, и по обеспечению действительного равенства между верующими и неверующими»[80].

Статья 1.2.10 (вносящая изменения и дополнения в Статью 7 Закона о религии)

88. Статья 1.2.10 дает религиозным объединениям определение, как имеющим «следующие признаки: наличие одного вероучения; совершение богослужений, религиозных обрядов и проповедей, иных религиозных церемоний; религиозное проповедование и религиозное воспитание своих последователей». Подобное определение включает много общих признаков основных западных религий, однако является слишком узким. Многие восточные и спиритуалистические (анимистические) религии могут не иметь одного вероучения, богослужений и проповедей, и, тем не менее, являются повсеместно признаваемыми религиями. Вероятно, более уместной практикой в данном вопросе было бы не приводить перечень требований, а изложить перечень основных признаков, которыми являются общими для многих религий, без указания того, что любая отдельно взятая религия должна демонстрировать все эти признаки.

89. Требование Статьи 1.2.10 о том, что местное религиозное объединение может быть образовано по инициативе не менее 10 членов, соответствует нормам государств-участников ОБСЕ с сильными традициями по защите свободы религии. Повышение этого числа привело бы к ряду проблем, ввиду своего потенциально дискриминационного воздействия на малочисленные религиозные группы - особенно те, которые организуют свою деятельность по принципу религиозного братства (паствы), и могут не иметь большого числа членов. Более проблематичными представляются требования в отношении центральных религиозных объединений. Центральные религиозные объединения должны быть созданы «по инициативе уполномоченных представителей местных религиозных объединений, действующих на территории более половины областей Республики Казахстан, городов Астана и Алматы не менее десяти лет, созывающих учредительное собрание (съезд, конференцию), на котором принимается устав, и формируются его органы».

90. Во-первых, требование о том, что центральные религиозные объединения должны быть созданы в результате съезда представителей местных религиозных объединений, предполагает наличие неиерархической религиозной структуры. Позволение религиозным группам выбирать свою собственную структуру представляет собой основной элемент религиозной автономности и религиозной свободы, а также охраняется положениями обязательств ОБСЕ: государства-участники будут «уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»[81].

91. Во-вторых, требование о том, что центральные религиозные объединения должны иметь местные религиозные объединения в более чем половине областей страны не менее десяти лет, является в высшей степени дискриминационным, потому что не позволяет религиозным объединениям формировать центральные органы, если объединение не имеет обширного присутствия по всей стране. Хотя вполне возможно, что религиозное сообщество может иметь несколько приходов, но только в городе Алматы, и все же может пожелать основать центральное объединение для управления деятельностью всех своих приходов. То, каким образом религиозное объединение организует свои подразделения - это вопрос религиозной автономности, то есть право «организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»[82]. Разумный доступ к получению статуса юридического лица, который может способствовать такой религиозной автономности, является ключевым элементом свободы исповедования религии[83]. Комитет по правам человека Организации объединенных наций при толковании Статьи 18 МПГПП заявил, что «Статья 18 не ограничивается в своем применении традиционными религиями или религиями и вероучениями, имеющими институциональные характеристики или практику, аналогичные тем, которые имеют традиционные религии. Таким образом, комитет с озабоченностью рассматривает любую тенденцию по дискриминации в отношении какой-либо религии или вероучения по каким-либо основаниям, включая факт их недавнего основания либо то, что они представляют религиозные меньшинства, могущие стать объектом враждебности со стороны преобладающего религиозного сообщества»[84].

92. Ввиду того, что центральные религиозные объединения вправе создавать «духовные (религиозные) организации образования, реализующие профессиональные образовательные программы подготовки священнослужителей», особенно проблемным становится вопрос дискриминации в отношении групп религиозных меньшинств или недавно созданных религиозных групп. Обучение священнослужителей является жизненно важным для поддержания деятельности религиозного объединения, и в данном прочтении должно быть предоставлено всем группам верующих, а не исключительно тем группам, которые более распространены по территории страны и действовали на ней более десяти лет. Если опасением в данном случае является то, что религиозные группы могут побуждать и провоцировать крайние и потенциально насильственные религиозные взгляды, более уместным подходом было бы внести подстрекательство в перечень уголовных преступлений, а не устанавливать общий запрет на деятельность религиозных организаций образования. В соответствии с обязательствами ОБСЕ, государства-участники соглашаются «уважать право каждого давать и получать религиозное образование . . . индивидуально, или совместно с другими» (курсив добавлен)[85] и «разрешать подготовку религиозного персонала в соответствующих заведениях»[86].

93. Положение Статьи 1.2.10 о том, что «Создание и деятельность юридических лиц, занимающихся удовлетворением религиозных интересов и потребностей граждан в иной организационно-правовой форме, кроме как религиозное объединение не допускается, за исключением созданных самими религиозными объединениями», вызывает такую же озабоченность, как и запрет на религиозную деятельность юридических лиц, не зарегистрированных как религиозные объединения (Статья 1.1.1, вносящая поправки в часть 2 Статьи 375). В то время как государства, разумеется, могут предпочесть создание отдельной категории юридических лиц для регистрации религиозных объединений, введение полного запрета на религиозную деятельность всеми другими организациями нарушает Статью 18 МПГПП, которая утверждает право исповедовать свою религию или убеждения « в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими», а также обязательства ОБСЕ о том, что государства-участники «будут признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести» (Мадрид 1983, «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12). В дополнение к этому, Статья 1.2.10 не допускает создание религиозно-благотворительных организаций, за исключением случая, если таковые будут созданы самими религиозными объединениями.

Статья 1.2.12 (вносящая изменения и дополнения в Статью 8-1 Закона о религии)

94. В Статье 1.2.12 указывается, что «Полное и сокращенное наименования религиозного объединения и его символика не должны полностью или в существенной части дублировать наименование и символику государственных органов, религиозных объединений, зарегистрированных в Республике Казахстан, также религиозных объединений, ликвидированных и (или) запрещенных в связи с нарушением законодательства Республики Казахстан». Это положение, как представляется, несет в себе разногласие со Статьей 9-1 (Статья 1.2.14 законопроекта), в которой указывается, что в регистрации может быть отказано только в случае, если ранее уже была зарегистрирована организация с таким же наименованием. Несомненно, государство имеет обоснованный интерес в том, чтобы различать религиозные объединения, по тому стандарту, который указывается в Статье 9-1 (с поправками, вносимыми Статьей 1.2.14 законопроекта), однако чрезмерные попытки по разграничению зарегистрированных наименований может привести к нарушению религиозных убеждений и несоразмерно ограничивать свободу религиозных объединений. Многие религиозные объединения являются отделениями других объединений либо образуются путем отсоединения от них, и наименования подобных объединений будут, вероятнее всего, довольно схожими. Определенное различие в наименованиях является необходимым в правовых и юридических целях, однако воспрепятствование регистрации религиозных групп по причине того, что их полное и сокращенное наименование, и их символика дублирует наименование и символику других объединений в существенной части - представляет собой несоразмерно суровую меру.

Статья 1.2.13 (вносящая изменения и дополнения в Статью 9 Закона о религии)

95. Согласно Статье 1.2.13 среди требований по регистрации запрашиваются сведения «об отношении к браку и семье, образовании, особенностях отношения к здоровью последователей данного религиозного объединения, ограничений для его членов и служителей в отношении гражданских прав и обязанностей». Данное положение, как представляется, призывает государственные органы, отвечающие за регистрацию организаций, к осуществлению непозволительной свободы действий по отказу в регистрации по теологическим основаниям либо из-за предположений относительно того, как вероучение объединения будет применяться на практике. Теологические суждения со стороны государства являются совершенно неуместными, и толкование Европейским судом по правам человека Статьи 9 может помочь в понимании всего содержания свободы религии в международных нормах: «Право на свободу религии, гарантированное Конвенцией, исключает какую-либо свободу действий со стороны государства в отношении определения законности религиозных взглядов либо средств выражения этих взглядов»[87].

96. В тексте Статьи 1.2.13, регулирующей проведение религиоведческой экспертизы, отсутствует ряд важных элементов. Государственный регистрирующий орган может приостановить процедуру по регистрации при «необходимости проведения религиоведческой и иной экспертизы», однако не указываются условия, при которых существует необходимость проведения этой экспертизы. Подобным образом, экспертное заключение, полученное по результатам проведенной экспертизы «является основанием для принятия регистрирующим органом решения о государственной регистрации или отказе в государственной регистрации религиозного объединения», однако в Статье на приводятся положения относительно того, что именно должна выявить эта экспертиза, или же в каких случаях вынесенное по ее итогам заключение может привести к отказе в регистрации. Подобное положение дел открывает несчетные возможности для дискриминации и злоупотребления свободой действий. Более уместным подходом было бы изложить конкретные цели экспертного заключения в свете оснований, по которым объединению может быть отказано в регистрации согласно Статье 9-1 (Статья 2.14 законопроекта). Примером возможной цели экспертного заключения может быть установление того, является ли объединение религиозным.

97. Наконец, в Статье 1.2.13 указывается, что «Срок государственной регистрации религиозного объединения, исповедующе[го] вероучение, ранее неизвестное в Республике Казахстан, может прерываться на срок до шести месяцев». Данное общеприменимое положение о прерывании срока регистрации только по причине того, что вероучение является новым и неизвестным в стране, представляет собой дискриминацию. В то время как было бы обоснованным ввести краткосрочное (1-2 месяца) приостановление регистрации ввиду необходимости сбора дополнительных сведений, разрешение запретов исключительно в отношении новых религиозных групп, вне зависимости от того, сколько информации о группе уже доступно, является дискриминационным. Комитет по правам человека Организации объединенных наций при толковании Статьи 18 МПГПП заявил, что «Статья 18 не ограничивается в своем применении традиционными религиями или религиями и вероучениями, имеющими институциональные характеристики или практику, аналогичные тем, которые имеют традиционные религии. Таким образом, комитет с озабоченностью рассматривает любую тенденцию по дискриминации в отношении какой-либо религии или вероучения по каким-либо основаниям, включая факт их недавнего основания либо то, что они представляют религиозные меньшинства, могущие стать объектом враждебности со стороны преобладающего религиозного сообщества»[88] Далее, описывая концепцию «необходимости» для введения допустимых ограничений в отношении свободы религии или вероисповедания согласно Статье 18(3) МПГПП, Комитет по правам человека ООН подчеркнул, что «Ограничения могут быть введены исключительно в целях, в которых они предусматриваются, и должны иметь непосредственное отношение и быть соразмерными в отношении конкретных нужд, для которых они вводятся. Ограничения не могут быть введены для достижения дискриминационных целей или применяться дискриминационными методами»[89].

Статья 1.2.14 (вносящая изменения и дополнения в Статью 9-1 Закона о религии)

98. Статья 2.14 приводит основания, по которым может быть отказано в регистрации. Это положение является полезным, потому что предоставляет краткий, относительно объективный перечень оснований, требует предоставление отказов в письменном виде со ссылкой на нарушение конкретного закона, и предусматривает возможность обжалования решения об отказе в судебном порядке. Все они являются отличными положениями, направленными на выполнение обязательства государства обеспечивать разумный доступ к получению статуса религиозного объединения и «предоставлять по их просьбе объединениям верующих, исповедующих или готовых исповедовать свою веру в конституционных рамках своих государств, признание статуса, предусмотренного для них в их соответствующих странах»[90].

Статья 1.2.15 (вносящая изменения и дополнения в Статью 12 Закона о религии)

99. Статья 1.2.15 ограничивает перечень мест, где могут проводиться «религиозные мероприятия, обряды и церемонии»; частные жилища могут использоваться с этой целью исключительно «в случае ритуальной необходимости», и при соблюдении «прав и интересов близ проживающих граждан, жильцов и собственников соседних жилищ».

100. Данное ограничение в отношении международного права исповедовать свою религию или веру «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «как единолично, так и сообща с другими» «как единолично, так и сообща с другими» «как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком»[91] (курсив добавлен), а также обязательства в рамках ОБСЕ «основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний»[92] является несоразмерным и не обязательным в демократическом обществе. Не вызывает сомнения, что должны соблюдаться права лиц, проживающих около верующих, однако эти вопросы уже регулируются уголовным, административным законодательством, а также законодательством о землепользовании. Введение подобного ограничения в данной части может привести к тому, что оно будет использоваться в качестве предлога для запрещения проведения собраний непопулярными группами. Возможность верующих встречаться с другими верующими в своих собственных жилищах представляет собой ключевой элемент свободы религии и свободы объединения[93]. В Статье 1.2.15 также указывается, что «религиозные обряды в воинских частях, в больницах, в домах престарелых и инвалидов, в местах предварительного заключения и отбывания наказания проводятся . . . в помещениях, специально выделяемых администрацией организаций для этих целей . . .» Это может помешать участию в религиозных обрядах либо других религиозных мероприятиях лиц, которые не могут передвигаться в «специальные помещения» либо в случае, если подобные места не были созданы, что будет излишним образом нарушать права верующих. В данном положении должна быть предусмотрена более значительная гибкость.

101. В Статье 1.2.15 также отмечается, что «Строительство культовых зданий (сооружений) и переоборудование строений (помещений) в культовые здания (сооружения) осуществляется с разрешения местного исполнительного органа и по согласованию с органами местного самоуправления». Из данного положения не ясно, описывается ли в нем обычный процесс получения одобрения на строительство, либо вводятся некоторые дополнительные виды обременительных или бюрократических процедур, необходимых для получения разрешения на строительство и переоборудование религиозных зданий. Если данное положение вводит новые процедуры, то это представляет собой неуместную дискриминацию в отношении верующих и нарушает обязательство ОБСЕ, согласно которому верующим должно быть обеспечено право «основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний»[94].

Статья 1.2.16 (вносящая изменения и дополнения в Статью 13 Закона о религии)

102. Статья 1.2.16 устанавливает, что религиозные объединения могут выпускать религиозную литературу, а также другие предметы и материалы религиозного назначения «по согласованию с уполномоченным органом», и что «Ввоз религиозной литературы на территорию Республики Казахстан и иных информационных материалов религиозного содержания допускается после проведения религиоведческой экспертизы». Религиозная экспертиза должна проводиться «при поступлении религиозной литературы и иных информационных материалов в библиотечные фонды».

103. Статья 1.2.16 также устанавливает строгие ограничения в отношении распространения религиозной информации и публикаций: «Не допускаются распространение предметов религиозного назначения, богослужебной литературы и иные формы религиозной пропаганды в зданиях государственных учреждений, организаций и предприятий, организаций образования и здравоохранения, а также на прилегающих к ним территориях». «Распространение предметов религиозного назначения, богослужебной литературы и иных информационных материалов религиозного содержания среди граждан в общественных местах, в общественном транспорте или на улице, а также обход жилищ с этой же целью допускается только по инициативе и с согласия самих граждан».

104. Данное восстановление цензуры в отношении религиозных материалов и относящиеся к ней ограничения по распространению религиозных материалов представляют собой жесткие ограничения свободы выражения мнения и свободы религии, и не являются обязательными в демократическом обществе. Они нарушают обязательства ОБСЕ по свободе религии («государства-участники будут ... разрешать религиозным культам, учреждениям и организациям производить, импортировать и распространять религиозные издания и материалы»)[95] и свободе слова[96], закрепленные в Статье 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.»), а также, по-видимому, нарушает Статьи 20.1 и 20.2 Конституции Республики Казахстан, которыми вводится запрет на цензуру и гарантируется право свободно распространять информацию[97].

105. Помимо всего прочего, это положение о цензуре, как представляется, идет вразрез с Решением № 2 Конституционного совета Республики Казахстан от 4 апреля 2002 года «Об изучении конституционности Закона Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам свободы вероисповедания и религиозных объединений»». В данном решении Конституционный совет пояснил, что конституционные права, и в частности право на распространение информации, закрепляемое Статьей 20 Конституции, может быть подвергнуто ограничениям, только если это необходимо для защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, защиты прав и свобод других граждан, а также из здоровья и душевного состояния. Конституционный совет далее пояснил, что ограничения прав человека не могут быть введены актами, имеющими меньшую юридическую силу, чем законы и Указы Президента Казахстана, которые имеют силу закона. Представляется, что разрешение координационному органу осуществлять цензуру, как и то, что согласно настоящим положениям акты, имеющие меньшую юридическую силу, чем закон или указ, могут ограничивать право на свободу распространение информации, приводит к тому, что данный законопроект противоречит Конституции.

Статья 1.2.17 (вносящая изменения и дополнения в Статью 14 Закона о религии)

106. В Статье 1.2.17 указывается, что «Благотворительная деятельность не должна способствовать распространению вероучения таким образом, чтобы материальные стимулы использовались с целью побудить людей придерживаться определенных религиозных убеждений, не злоупотребляя нуждами граждан». Данное положение является достаточно широким и определенным без требующейся точности. Во многих религиях предусматривается совершение благотворительных поступков в отношении малоимущих. Было бы весьма сложно, если не невозможно, определить, был ли благотворительный поступок направлен на то, чтобы «побудить» людей придерживаться религиозных убеждений. В любом случае, «побуждение» к принятию религиозных убеждений не нарушает основные права и свободы других лиц. Определение того, в каких случаях благотворительная деятельность тайно «направлена» на распространение вероучения путем использования материальных нужд, является весьма субъективным. В то время как обеспокоенность в данном отношении является обоснованной, первостепенно важно, чтобы данное положение несло в себе больше конкретики в отношении форм злоупотребления. Применение такого рода положения методами, создающими препятствия и сдерживающие средства в осуществлении благотворительных программ, привело бы к негативным результатам. То есть, религиозное объединение может заниматься истинно благотворительной деятельностью без намерения осуществления этой работы с целью обращения в свою веру получателей помощи. Представители населения в данном сообществе, однако, могут заискивать перед религиозным сообществом путем присоединения к нему. Другие могут примкнуть к религиозному объединению добровольно, без какого-либо интереса в получении благотворительной помощи, однако потом оказаться в трудном положении и стать получателями помощи в рамках обычных благотворительных программ, проводимых религиозным объединением. Может существовать целый ряд возможных ситуаций. Основная мысль заключается в том, что если религиозное объединение осуществляет благотворительную деятельность и имеет новых последователей, то она подвергается риску понести ответственность за нарушение этого нечеткого положения, что может привести к нарушению свободы выражения (свободы делиться с другими своими убеждениями) и созданию сдерживающих средств и препятствий к осуществлению подлинной благотворительной деятельности. Ограничение благотворительной деятельности, устанавливаемое настоящим законопроектом, превышает допустимые ограничения согласно международному праву[98].

Art 1.2.18 (вносящая изменения и дополнения в Статью 16 Закона о религии)

107. Статья 1.2.18 законопроекта запрещает получение религиозными объединениями «финансовых и других пожертвований от анонимных, а также иностранных граждан и организаций». Религиозные объединения обязаны принимать пожертвования с использованием контрольно-кассовых аппаратов, для того, чтобы регистрировать все взносы и предоставлять государственным органам возможность участвовать в регистрации взносов.

108. Данное чрезмерное вмешательство во внутренние религиозные дела также представляет собой дискриминацию, за исключением случая, если всем остальным организациям (коммерческим, неправительственным организациям и т.д.) не будет предъявлено такое же требование по регистрации всех взносов при участии государства. Обязательства ОБСЕ требуют от государств-участников «уважать право . . . религиозных объединений . . . искать и получать добровольные материальные и другие вклады»[99]. Государства-участники также обязуются «принимать эффективные меры по предотвращению и ликвидации дискриминации лиц или объединений на почве религии или убеждений в отношении признания, осуществления и пользования правами человека и основными свободами во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни, и по обеспечению действительного равенства между верующими и неверующими» (курсив добавлен)[100].

109. В то время как это остается не совсем ясным, одной из причин введения подобного положения, стало, вероятно, то, что составители законопроекта предприняли попытку привести обоснование запрету на получение иностранных и анонимных взносов, по той причине, что по всей вероятности, средства, полученные из-за рубежа или от анонимных источников, могут быть направлены на осуществление подрывной деятельности или деятельности, идущей в разрез с конституцией. Подобное обоснование, однако, совсем не является соразмерным и пропорциональным по сравнению с вводимым повсеместным запретом. Если составителей законопроекта беспокоит вопрос относительно финансирования противозаконной деятельности либо легализации денежных средств, заработанных преступных путем, то подобная конкретная деятельность должна быть объектом более конкретных и детальных положений, не распространяющихся исключительно на религиозные группы. Введение запрета на получение средств от иностранных или анонимных источников заходит слишком далеко. Оно также вызвало бы проблемы в своем применении.

Статья 1.2.19 (вносящая изменения и дополнения в Статью 16-1 Закона о религии)

110. Статья 1.2.19 требует от религиозных объединений вести «бухгалтерский учет и статистическую отчетность в порядке, предусмотренном законодательством Республики Казахстан» и предоставлять «информацию о своей деятельности органам государственной статистики и налоговым органам, а также иным лицам . . .» Религиозные объединения также «ежегодно представляют уполномоченному органу информацию о составе имущества, источниках формирования и статьях расходования финансовых средств, для опубликования в официальном издании и WЕВ-сайте уполномоченного органа».

111. На поверхности кажется, что данное положение направлено на поддержку прозрачности и положительной практики ведения записей. Разумеется, если религиозные группы получают субсидии от государства, они обязаны отчитываться и демонстрировать соответствующие документы, подтверждающие способ использования государственных денег. Однако в том виде, в котором он изложен, предлагаемый законопроект может не только вторгаться в законные частные интересы религиозных сообществ, но и нарушать убеждения относительно того, каким образом должны осуществляться религиозные взносы, и т.д. Многими религиями приветствуются анонимные взносы, не нацеленные на то, чтобы привлечь внимание других. Правилами относительно предоставления отчетности также можно манипулировать методами, которые могут привести к значительному вмешательству во внутренние религиозные дела. Требования по предоставлению статистической информации и финансовой отчетности должны быть структурированы весьма осторожно, дабы избежать введения необязательного бремени в отношении религиозных объединений.

Статья 3 (Переходные положения)

112. Положения Статьи 3.1 требуют от зарегистрированных религиозных объединений прохождение государственной перерегистрации в течение 24 месяцев. Что касается практического аспекта данного положения, то оно может повлечь значительные и необязательные расходы со стороны многочисленных существующих религиозных объединений. Большее внимание следовало бы уделить тому, как защитить права уже существующих объединений, и как можно избежать необязательных расходов при исполнении настоящего положения. Решение должно быть свободным от дискриминации; это означает, что перерегистрация не должна стать бременем преимущественно небольших религиозных объединений.

113. Статья 3.2: Если религиозные объединения на момент введения в действие настоящего Закона действовали на территории более половины областей Республики Казахстан, городов Астана и Алматы, не менее десяти лет, то они имеют право пройти перерегистрацию в качестве центрального религиозного объединения.

114. Статья 3.3: Юридические лица, занимающиеся удовлетворением религиозных интересов и потребностей граждан, должны пройти реорганизацию путем преобразования в религиозное объединение.

115. Статья 3.4: Уполномоченный орган вправе обратиться в суд с заявлением о принудительной ликвидации юридических лиц, которые не проходят перерегистрацию. Некоторые положения по упрощенному восстановлению статуса юридического лица должны быть предусмотрены в отношении объединений, которые государственные чиновники считают бездействующими, но которые на самом деле ведут активную работу, либо по-прежнему являются собственниками имущества, либо является значимым для религиозной группы. Это означает, что вполне обоснованным было бы не внесение в государственный реестр тех объединений, которые прекратили свою деятельность, однако государственные чиновники не должны делать перерегистрацию непомерно трудной задачей[101].

116. В рекомендациях ОБСЕ закреплено, что «при введении новых правил должны быть предусмотрены надлежащие переходные положения»[102]. Требование о перерегистрации всех существующих религиозных групп является бесцельным и дорогостоящим. Более того, средства, вложенные в существующие объединения, могут быть подвергнуты риску в случае затягивания срока перерегистрации[103]. Согласно Статье 3, законопроект устанавливает свои требования с обратной силой. Это ставит обременительную задачу перед объединениями, которые уже продемонстрировали свое желание и способность действовать согласно закону. Это не является обязательным в демократическом обществе. Подобное положение успешно уничтожает все правовые меры защиты, которыми религиозные объединения пользуются в настоящее время, без указания определенной цели. Совершенно ясно, что подобное положение нарушает требование по ограничению возможности нарушения свободы выражения религиозных убеждений исключительно «с целью охраны государственной безопасности и порядка, а также основных прав и свобод других лиц»[104]. Если же объединение нарушает общественный порядок и права других лиц, например, то в законопроекте уже имеются положения, в результате которых это объединение лишилось бы регистрации; нет никакой необходимости принуждать уже зарегистрированные объединения к прохождению перерегистрации. Должна применяться либеральная политика в отношении разрешения введения поправок в действующие уставы религиозных объединений, с целью приведения их в соответствие с новыми поправками в закон, если религиозные объединения сочтут это необходимым.

[1] Термин «законодательство о религиозных объединения» используется в настоящих Комментариях с целью охватить свод законов, регулирующих регистрацию, признание, создание, организацию, деятельность и роспуск юридических лиц в отношении религиозных объединений. Иногда словосочетание «законодательство о регистрации» используется в качестве удобной ссылки в данном контексте. В различных системах используются разные принципы и методы создания юридических лиц и признания их существования. Некоторые правовые системы допускают создание юридических лиц без получения одобрения или какого-либо вмешательства со стороны государства. Так, например, обстоит дело с созданием траст-компаний согласно общему праву, а также некоторых корпораций в Южной Африке. См. Johan van der Vyver, “Religion,” in The Law of South Africa (LAWSA), ed. W. A. Joubert and J. A. Faris, 23 (Durban: Butterworths), para. 248 (Joan Church rev.). В других правовых системах некая форма государственной регистрации и признания существования объединения чаще является распространенным условием для приобретения им статуса юридического лица.

[2] Рекомендации были утверждены Венецианской комиссией Совета Европы на 59-том пленарном заседании (Венеция, 18-19 июня 2004 г.), и одобрены Парламентской Ассамблеей ОБСЕ на ежегодном заседании (Эдинбург, 5-9 июля 2004 г.). Рекомендации были также одобрены Специальным докладчиком ООН по вопросам свободы религии или вероисповедания. Выступление Специального докладчика по вопросам свободы религии или вероисповедания перед 61-ым Заседанием Комиссии по правам человека, E/CN.4/2005/61, параграф 57.

[3] МПГПП, Статья 18.3.

[4] «Центральная церковь Бессарабии против Молдовы», Решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по иску № 45701/99, 2001, параграф 116, со ссылкой на иск «Сериф против Греции», Решение ЕСПЧ по иску № 38178/97, 1999, параграф 53 (на английском языке).

[5] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.10.

[6] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.9.

[7] Итоговый документ венской встречи, параграф 34 («[государства-участники] обеспечивать, чтобы отдельные лица могли свободно выбирать свои источники информации. В этом контексте они будут . . . разрешать отдельным лицам, учреждениям и организациям при уважении прав на интеллектуальную собственность, включая авторское право, получать, обладать, воспроизводить и распространять информационные материалы всякого рода. С этой целью они будут устранять любые ограничения, не совместимые с вышеупомянутыми обязательствами по международному праву и международными обязательствами.»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г., параграф 9.1 ([государства-участники подтверждают, что] «каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения, включая право на общение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных властей и независимо от государственных границ. Осуществление этого права может быть предметом лишь таких ограничений, которые предписаны законом и соответствуют международным стандартам. В частности, не будет установлено никаких ограничений на доступ к средствам для размножения документов всех видов и на их использование при соблюдении, тем не менее, прав, касающихся интеллектуальной собственности, включая авторское право»); Будапештский документ, 6 декабря 1994 г., параграф 36 («Государства-участники вновь подтверждают, что свобода выражения своего мнения является основным правом человека и одним из основополагающих элементов демократического общества»); Стамбульский документ, Стамбул, 19 ноября 1999 г., Хартия европейской безопасности: III Наш общий ответ, параграф 26 («Мы вновь подтверждаем значение . . . свободных потоков информации, а также доступа общественности к информации. Мы берем на себя обязательство предпринять все необходимые меры по созданию необходимой основы для . . . беспрепятственного трансграничного и внутригосударственного потоков информации . . .»).

[8] Конституция, Республика Казахстан, Статья 20.1 («Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается »), 20.2 («Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом.»)

[9] Статья 2.4 поясняет, в каких случаях государство имеет право проведения теологического исследования [религиоведческой экспертизы], и когда таковое может быть инициировано. Такая экспертиза может быть использована с целью приостановления деятельности либо отказа в предоставлении религиозному объединению статуса юридического лица (см. Статью 2.2.13, вносящую поправки в Статью 9). Понятие «теологического исследования» [религиоведческой экспертизы] раскрывается в Статье 2.2.4.

[10] Мануссакис и другие против Греции, 23 E.H.R.R. 387 (1997)(ЕСПЧ, 26 сентября 1996 г.), параграф 48. (на английском языке)

[11] Следует принять к сведению, что «религиозная деятельность» в общих чертах определена Статьей 1.2.12 (вносящей поправки в часть 11), как «деятельность, направленная на удовлетворение религиозных потребностей верующих».

[12] Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод, открыта к подписанию Советом Европы 4 ноября 1950 г., вступила в силу 3 сентября 1953 г. [здесь и далее «Европейская Конвенция»].

[13] Итоговый документ мадридской встречи - Вторая Встреча в рамках дальнейших шагов, Мадрид, 6 сентября 1983 г., «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12.

[14] Парижская хартия для новой Европы/Дополнительный документ об осуществлении определенных положений, содержащихся в Парижской хартии для новой Европы, Париж, 21 ноября 1990 г. («Мы подтверждаем, что без какой-либо дискриминации, каждый человек имеет право на . . . свободу объединений и мирных собраний»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г. «[государства-участники подтверждают, что] «(9.2) каждый человек имеет право на мирные собрания и демонстрации. Любые ограничения, которые могут быть установлены в отношении осуществления этих прав, предписываются законом и соответствуют международным стандартам; (9.3) право на объединение гарантируется.»).

[15] Европейская Конвенция, Статья 11.

[16] МПГПП, статья 18, и Европейская конвенция, Статья 9.

[17] Коккинакис против Греции, 260-A ЕСПЧ (ser. A) (1993); см. также Статью 20 Конституции Республики Казахстан («1. Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается. 2. Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом . . .»); Статью 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.»).

[18] См. Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4 (государства-участники будут «уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»).

[19] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4.

[20] «Центральная церковь Бессарабии против Молдовы» (Решение ЕСПЧ по иску № 45701/99, 2001) (обнаруживающее нарушение Статьи 9 путем отказа в справедливом доступе к получению статусу юридического лица) (на английском языке); Итоговый документ венской встречи, параграф 16.3 (государства-участники будут «предоставлять по их просьбе объединениям верующих, исповедующих или готовых исповедовать свою веру в конституционных рамках своих государств, признание статуса, предусмотренного для них в их соответствующих странах».

[21] Комментарий общего порядка 22 (48) Комитета по правам человека Организации объединенных наций, принятый Комитетом по правам человека 20 июля 1993 г., U.N. Doc. CCPR/C/21/Rev.1/Add.4 (1993), переиздано в U.N. Doc. HRI/GEN/1/Rev.1, 35 (1994), параграф 2.

[22] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.6.

[23] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.8.

[24] Рекомендации ОБСЕ, стр. 20.

[25] Там же.

[26] Необходимо учитывать, что «религиозная деятельность» в общих чертах определена в Статье 2.2.4 как «деятельность, направленная на удовлетворение религиозных потребностей верующих».

[27] См. также Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, открытую к подписанию Советом Европы 4 ноября 1950 г., вступившую в силу 3 сентября 1953 г. [здесь и далее именуемую, как «Европейская Конвенция»], Статья 9.

[28] Итоговый документ мадридской встречи - Вторая Встреча в рамках дальнейших шагов, Мадрид, 6 сентября 1983 г., «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12.

[29] Парижская хартия для новой Европы/Дополнительный документ об осуществлении определенных положений, содержащихся в Парижской хартии для новой Европы, Париж, 21 ноября 1990 г. («Мы подтверждаем, что без какой-либо дискриминации, каждый человек имеет право на . . . свободу объединений и мирных собраний»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г. «[государства-участники подтверждают, что] «(9.2) каждый человек имеет право на мирные собрания и демонстрации. Любые ограничения, которые могут быть установлены в отношении осуществления этих прав, предписываются законом и соответствуют международным стандартам; (9.3) право на объединение гарантируется.»; см. также Европейскую Конвенцию, Статью 11.

[30] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.10. См. также Статью 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.»).

[31] Конституция, Республика Казахстан, Статья 20.1 («Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается »), 20.2 («Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом»).

[32] Рекомендации ОБСЕ, Часть II (Е)(2), стр. 20.

[33] Конвенция о правах ребенка, Принята и открыта к подписанию резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1989 года, вступила в силу 2 сентября 1990 г.

[34] См. также Итоговый документ венской встречи, параграф 16.7.

[35] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.10.

[36] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.9.

[37] Итоговый документ венской встречи, параграф 34 («[государства-участники] обеспечивать, чтобы отдельные лица могли свободно выбирать свои источники информации. В этом контексте они будут . . . разрешать отдельным лицам, учреждениям и организациям при уважении прав на интеллектуальную собственность, включая авторское право, получать, обладать, воспроизводить и распространять информационные материалы всякого рода. С этой целью они будут устранять любые ограничения, не совместимые с вышеупомянутыми обязательствами по международному праву и международными обязательствами.»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г., параграф 9.1 ([государства-участники подтверждают, что] «каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения, включая право на общение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных властей и независимо от государственных границ. Осуществление этого права может быть предметом лишь таких ограничений, которые предписаны законом и соответствуют международным стандартам. В частности, не будет установлено никаких ограничений на доступ к средствам для размножения документов всех видов и на их использование при соблюдении, тем не менее, прав, касающихся интеллектуальной собственности, включая авторское право»); Будапештский документ, 6 декабря 1994 г., параграф 36 («Государства-участники вновь подтверждают, что свобода выражения своего мнения является основным правом человека и одним из основополагающих элементов демократического общества»); Стамбульский документ, Стамбул, 19 ноября 1999 г., Хартия европейской безопасности: III Наш общий ответ, параграф 26 («Мы вновь подтверждаем значение . . . свободных потоков информации, а также доступа общественности к информации. Мы берем на себя обязательство предпринять все необходимые меры по созданию необходимой основы для . . . беспрепятственного трансграничного и внутригосударственного потоков информации . . .» ). См. также перечень прав, указанный в Статье 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение»).

[38] Конституция, Республика Казахстан, Статья 20.1 («Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается »), 20.2 («Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом.»).

[39] См. Статью 18 МПГПП и Статью 9 Европейской Конвенции, которые закрепляют право исповедовать свою религию или убеждения «в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении» «единолично или сообща с другими». Обязательства ОБСЕ содержат положение о том, что государства-участники будут « признавать, уважать и, кроме того, соглашаются принимать меры, необходимые для обеспечения свободы личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести». (Итоговый документ мадридской встречи - вторая Встреча в рамках дальнейших шагов, Мадрид, 6 сентября 1983 г., «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12).

[40] Итоговый документ венской встречи, параграф 34 («[государства-участники] будут обеспечивать, чтобы отдельные лица могли свободно выбирать свои источники информации. В этом контексте они будут . . . разрешать отдельным лицам, учреждениям и организациям при уважении прав на интеллектуальную собственность, включая авторское право, получать, обладать, воспроизводить и распространять информационные материалы всякого рода. С этой целью они будут устранять любые ограничения, не совместимые с вышеупомянутыми обязательствами по международному праву и международными обязательствами.»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г., параграф 9.1 ([государства-участники подтверждают, что] «каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения, включая право на общение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных властей и независимо от государственных границ. Осуществление этого права может быть предметом лишь таких ограничений, которые предписаны законом и соответствуют международным стандартам. В частности, не будет установлено никаких ограничений на доступ к средствам для размножения документов всех видов и на их использование при соблюдении, тем не менее, прав, касающихся интеллектуальной собственности, включая авторское право»); Будапештский документ, 6 декабря 1994 г., параграф 36 («Государства-участники вновь подтверждают, что свобода выражения своего мнения является основным правом человека и одним из основополагающих элементов демократического общества»); Стамбульский документ, Стамбул, 19 ноября 1999 г., Хартия европейской безопасности: III Наш общий ответ, параграф 26 («Мы вновь подтверждаем значение . . . свободных потоков информации, а также доступа общественности к информации. Мы берем на себя обязательство предпринять все необходимые меры по созданию необходимой основы для . . . беспрепятственного трансграничного и внутригосударственного потоков информации . . .»).

[41] МПГПП, Статья 18, Европейская Конвенция, Статья 9.

[42] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4.

[43] См., например, Парижскую хартию для новой Европы/Дополнительный документ об осуществлении определенных положений, содержащихся в Парижской хартии для новой Европы, Париж, 21 ноября 1990 г. («Мы подтверждаем, что без какой-либо дискриминации, каждый человек имеет право на . . . свободу объединений и мирных собраний»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г., параграф 9.2 ([государства-участники подтверждают, что] «9.2) каждый человек имеет право на мирные собрания и демонстрации. Любые ограничения, которые могут быть установлены в отношении осуществления этих прав, предписываются законом и соответствуют международным стандартам; (9.3) право на объединение гарантируется.»)

[44] См. Рекомендации ОБСЕ, Часть II(Б)(1), стр. 10.

[45] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.1.

[46] Необходимо учитывать, что «религиозная деятельность» в общих чертах определена в Статье 2.2.4 как «деятельность, направленная на удовлетворение религиозных потребностей верующих».

[47] См. также Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, открытую к подписанию Советом Европы 4 ноября 1950 г., вступившую в силу 3 сентября 1953 г. [здесь и далее именуемую, как «Европейская Конвенция»], Статья 9.

[48] Итоговый документ мадридской встречи - вторая Встреча в рамках дальнейших шагов, Мадрид, 6 сентября 1983 г., «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12.

[49] Парижская хартия для новой Европы/Дополнительный документ об осуществлении определенных положений, содержащихся в Парижской хартии для новой Европы, Париж, 21 ноября 1990 г. («Мы подтверждаем, что без какой-либо дискриминации, каждый человек имеет право на . . . свободу объединений и мирных собраний»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г. ([государства-участники подтверждают, что] 9.2) каждый человек имеет право на мирные собрания и демонстрации. Любые ограничения, которые могут быть установлены в отношении осуществления этих прав, предписываются законом и соответствуют международным стандартам; (9.3) право на объединение гарантируется.»)

[50] Статья 11.

[51] См. Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4 (государства-участники будут «уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»).

[52] Конституция Республики Казахстан, Статья 1.

[53] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.1.

[54] Заключительный Акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, Хельсинки, 1 августа 1975 г.

[55] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.7.

[56] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4.

[57] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.2.

[58] МПГПП, Статья 18.3; Европейская Конвенция, Статья 9.2; Итоговый документ венской встречи, параграф 17.

[59] МПГПП, Статья 18.3; см. также Европейскую Конвенцию, Статью 9.2; Итоговый документ венской встречи, параграф 17.

[60] МПГПП, Статья 18.2 («Никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору »).

[61] Мануссакис и другие против Греции, 23 E.H.R.R. 387 (1997)(ЕСПЧ, 26 сентября 1996 г.), параграф 48. (на английском языке)

[62] См. там же, параграф 44-52.

[63] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.1.

[64] МПГПП, статья 18, и Европейская конвенция, Статья 9.

[65] Коккинакис против Греции, 260-A ЕСПЧ (ser. A) (1993) (на английском языке); см. также Статью 20 Конституции Республики Казахстан («1. Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается. 2. Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом . . .»); Статью 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.»).

[66] Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, Хельсинки, 1 августа 1975 г.

[67] Итоговый документ венской встречи, параграф 34.

[68] МПГПП, Статья 18.3.

[69] Следует принять к сведению, что «религиозная деятельность» в общих чертах определена Статьей 1.2.12 (вносящей поправки в часть 11), как «деятельность, направленная на удовлетворение религиозных потребностей верующих».

[70] Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод, открыта к подписанию Советом Европы 4 ноября 1950 г., вступила в силу 3 сентября 1953 г. [здесь и далее «Европейская Конвенция»].

[71] Итоговый документ мадридской встречи - Вторая Встреча в рамках дальнейших шагов, Мадрид, 6 сентября 1983 г., «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе», параграф 12.

[72] Парижская хартия для новой Европы/Дополнительный документ об осуществлении определенных положений, содержащихся в Парижской хартии для новой Европы, Париж, 21 ноября 1990 г. («Мы подтверждаем, что без какой-либо дискриминации, каждый человек имеет право на . . . свободу объединений и мирных собраний»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г. «[государства-участники подтверждают, что] «(9.2) каждый человек имеет право на мирные собрания и демонстрации. Любые ограничения, которые могут быть установлены в отношении осуществления этих прав, предписываются законом и соответствуют международным стандартам; (9.3) право на объединение гарантируется.»).

[73] Европейская Конвенция, Статья 11.

[74] МПГПП, статья 18, и Европейская конвенция, Статья 9.

[75] Коккинакис против Греции, 260-A ЕСПЧ (ser. A) (1993); см. также Статью 20 Конституции Республики Казахстан («1. Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается. 2. Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом . . .»); Статью 10 Европейской Конвенции («Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.»).

[76] См. Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4 (государства-участники будут «уважать право ... религиозных объединений ... организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой»).

[77] См. Итоговый документ венской встречи, параграф 16.7.

[78] МПГПП, Статья 18.3.

[79] Конвенция о правах ребенка, принята и открыта к подписанию Резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН 20 ноября 1989 г., вступила в силу 2 сентября 1990 г.

[80] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.1.

[81] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4.

[82] Там же.

[83] «Центральная церковь Бессарабии против Молдовы» (Решение ЕСПЧ по иску № 45701/99, 2001) (обнаруживающее нарушение Статьи 9 путем отказа в справедливом доступе к получению статусу юридического лица) (на английском языке); Итоговый документ венской встречи, параграф 16.3 (государства-участники будут «предоставлять по их просьбе объединениям верующих, исповедующих или готовых исповедовать свою веру в конституционных рамках своих государств, признание статуса, предусмотренного для них в их соответствующих странах».

[84] Комментарий общего порядка 22 (48) Комитета по правам человека Организации объединенных наций, принятый Комитетом по правам человека 20 июля 1993 г., U.N. Doc. CCPR/C/21/Rev.1/Add.4 (1993), переиздано в U.N. Doc. HRI/GEN/1/Rev.1, 35 (1994), параграф 2.

[85] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.6.

[86] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.8.

[87] Мануссакис и другие против Греции, 23 E.H.R.R. 387 (1997)(ЕСПЧ, 26 сентября 1996 г.), параграф 48. (на английском языке)

[88] Комментарий общего порядка 22 (48) Комитета по правам человека Организации объединенных наций, принятый Комитетом по правам человека 20 июля 1993 г., U.N. Doc. CCPR/C/21/Rev.1/Add.4 (1993), переиздано в U.N. Doc. HRI/GEN/1/Rev.1, 35 (1994), параграф 2.

[89] Там же, параграф 8.

[90] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.3.

[91] МПГПП, Статья 18, Европейская Конвенция, Статья 9.

[92] Итоговый документ венской встречи par. 16.4.

[93] См., например, Парижскую хартию для новой Европы/Дополнительный документ об осуществлении определенных положений, содержащихся в Парижской хартии для новой Европы, Париж, 21 ноября 1990 г. («Мы подтверждаем, что без какой-либо дискриминации, каждый человек имеет право на . . . свободу объединений и мирных собраний»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г., параграф 9.2 ([государства-участники подтверждают, что] «9.2) каждый человек имеет право на мирные собрания и демонстрации. Любые ограничения, которые могут быть установлены в отношении осуществления этих прав, предписываются законом и соответствуют международным стандартам; (9.3) право на объединение гарантируется.»)

[94] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4.

[95] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.10.

[96] Итоговый документ венской встречи, параграф 34 («[государства-участники] обеспечивать, чтобы отдельные лица могли свободно выбирать свои источники информации. В этом контексте они будут . . . разрешать отдельным лицам, учреждениям и организациям при уважении прав на интеллектуальную собственность, включая авторское право, получать, обладать, воспроизводить и распространять информационные материалы всякого рода. С этой целью они будут устранять любые ограничения, не совместимые с вышеупомянутыми обязательствами по международному праву и международными обязательствами.»); Документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Копенгаген, 29 июня 1990 г., параграф 9.1 ([государства-участники подтверждают, что] «каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения, включая право на общение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных властей и независимо от государственных границ. Осуществление этого права может быть предметом лишь таких ограничений, которые предписаны законом и соответствуют международным стандартам. В частности, не будет установлено никаких ограничений на доступ к средствам для размножения документов всех видов и на их использование при соблюдении, тем не менее, прав, касающихся интеллектуальной собственности, включая авторское право»); Будапештский документ, 6 декабря 1994 г., параграф 36 («Государства-участники вновь подтверждают, что свобода выражения своего мнения является основным правом человека и одним из основополагающих элементов демократического общества»); Стамбульский документ, Стамбул, 19 ноября 1999 г., Хартия европейской безопасности: III Наш общий ответ, параграф 26 («Мы вновь подтверждаем значение . . . свободных потоков информации, а также доступа общественности к информации. Мы берем на себя обязательство предпринять все необходимые меры по созданию необходимой основы для . . . беспрепятственного трансграничного и внутригосударственного потоков информации . . .»).

[97] Конституция, Республика Казахстан, Статья 20.1 («Свобода слова и творчества гарантируется. Цензура запрещается »), 20.2 («Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом.»).

[98] См. Статью 18.3 МПГПП.

[99] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.4.

[100] Итоговый документ венской встречи, параграф 16.1.

[101] См., например, Московское отделение «Армии спасения» против России, Решение ЕСПЧ по иску № 72881/01, 2006 (на английском языке).

[102] Рекомендации ОБСЕ, Часть II(Е)(1), стр. 20.

[103] См., например, Московское отделение «Армии спасения» против России, Решение ЕСПЧ по иску № 72881/01, 2006 (на английском языке).

[104] См. МПГПП, Статью 18.3.